В десятом классе мне очень нравился один чудесный мальчик. К сожалению, взаимность наступила именно тогда, когда у меня уже прошел этот пик восторженности. Я не помню точно, но, кажется, этого мальчика звали Володей. В шестнадцать лет я влюбилась в студента. Я была еще школьницей, а он учился в Тимирязевской академии. Это был такой популярный, живой парень, который, как позже выяснилось, не оставлял без внимания ни одну симпатичную девчонку. Несмотря на репутацию ловеласа, ко мне он относился нежно и любовно, говорил: «Валя, я не могу понять, что со мной происходит. Не могу тебя коснуться, страх какой-то необъяснимый охватывает… Настолько ты искренняя и естественная, что мне страшно дотронуться до тебя; только и могу, что любоваться». История закончилась поцелуями, дальше них мы не заходили. У меня добрый и справедливый ангел-хранитель. Он никогда не позволял произойти тому, что в моей жизни оказалось бы лишним, неправильным. Исполняя песню, я мысленно благодарю своего ангела:
Ангел мой, будь со мной,
Ты впереди, я за тобой.
Батюшка в юности мне говорил,
Что рядом со мною всегда и везде
Ангел-хранитель – его я просил
Господа Бога молить обо мне.
И пел я молитву из нескольких слов,
Что родом из детства и радостных снов.
Ангел мой, будь со мной,
Ты впереди, я за тобой.
Ангел мой, будь со мной,
Ты впереди, я за тобой.
Я вообще-то всегда была пуританкой. Мне трудно сразу же проявить свое влечение к мужчине. Видимо, это оттого, что воспитывалась я в большой строгости. Родители уделяли пристальное внимание моей нравственности. Если я приходила домой позже одиннадцати, то отец делал мне внушение и долго выговаривал, но я очень благодарна родителям за такое воспитание. Независимость и смелость женщины – не в моментальной готовности к близости, к интиму, а в умении открыть сердце человеку, не боясь, что он может сделать больно.
С моим первым мужем, Юрием Саульским, я встретилась, придя в ВИО-66. Мне было девятнадцать, ему – тридцать восемь, и он фактически стал моей первой любовью, причем с первого взгляда. Это было огромное чувство, притяжение, страсть.
Мы являлись единомышленниками в творчестве, могли часами обсуждать джаз и чью-то исполнительскую манеру, интересные нюансы и тонкости мастерства. В течение пяти лет наш брак был очень счастливым: я исполняла в джазовом коллективе вокальные партии высокого сопрано, он направлял меня и помогал воспринимать музыку как явление природы. Не случайно, что я окончила два учебных заведения как дирижер-хоровик и на протяжении пяти лет пела джаз.
Мой голос соответствует тембру флейты, что прекрасно сочеталось с другими голосами, а как хормейстер я понимала: пение в ансамбле – это прекрасная школа, возможность почувствовать состояние гармонии. Потом, оставаясь с оркестром один на один, я уже знала, что там, внутри, происходит. Это был важнейший этап моего становления, поэтому для меня те годы в ВИО-66 были учебой, точнее, ее продолжением.
С десяти лет я пела в хоре у младшего брата Дунаевского – Семена Осиповича. Мэтр Исаак Осипович создал коллектив, а позднее его брат стал художественным руководителем. Меня привели туда с песней «То березка, то рябина», и судьба моя была решена. Нас, дунаевцев, очень много. Мы ежегодно собираемся в зале Чайковского или в ЦДДЖ (Центральный дом детей железнодорожников), при котором был создан коллектив, и поем наши песни.
Мы с Саульским постоянно находились рядом. Выходя за него замуж, я думала, что Юра – тот единственный мужчина, с которым проживу всю жизнь. Но, увы, он увлекся одной актрисой… Упрекать Саульского в его новом увлечении неправильно – это был порыв не только мужской, но и творческий; порыв большого художника, ставившего на первое месте не плоть как таковую, а музыку, которой он служил. Когда я это осознала, мне стало легко и просто.
Мы с Юрой расстались как интеллигентные люди, без дележа имущества, без скандалов. Потом встречались, дружили, я даже была в хороших отношениях с его последующими женами. Трудных отношений после развода у нас и быть не могло – он же из породы Трубецких, дворянин с благородным сердцем…
Я уехала за город, долгое время находилась на природе, лечилась ею, черпала из нее силы и мудрость. Через три долгих месяца после расставания с супругом я очнулась совершенно другим человеком, и моя жизнь, как ни удивительно, переменилась к лучшему.
Мало кому не доводилось сталкиваться с похожими ситуациями на собственном опыте. Я не верю, когда меня пытаются убедить, будто неверность кого-то оставляет безучастным. Ложь! Измена – это всегда боль, иначе и быть не может. В то же время случившееся дисциплинирует, помогает мужественно относиться к жизненным обстоятельствам и к жизни в целом. Безусловно, лучше, если измена происходит не в браке, в противном случае – тяжело вдвойне, особенно нам, женщинам, поскольку мы воспринимаем мужа как человека, раз и навсегда данного свыше, рядом с которым надеемся встретить старость.
Я пришла к простому выводу: женщина не может не учитывать, что мужчина – это существо, полигамно «запрограммированное», и если измена все-таки произошла, то с этим придется считаться. С другой стороны, ничего случайного в мире не бывает… Эта тема вечная, о ней можно долго рассуждать.
У меня есть песня об уходе любимого мужа к другой женщине – чисто женская песня, одна из тех, что помогают нам сопереживать и благодаря которым мы открываем свое сердце. Казалось бы, в ней описывается обычная житейская ситуация, но как справиться с чувством горечи, как пережить, что любимый живет рядом и не замечает тебя? Теперь он любит другую и мыслями с ней, но брошенная жена по-прежнему ждет его вечерами и после полуночи, мысленно говорит ему: «Я буду тебя ждать всегда, только приходи, потому что ты – мой единственный».
Однажды я познала разочарование и боль, которая стоит за этими словами… «Жизнь для меня – это ты, я буду тебя ждать, потому что для этого родилась на свет, и дождусь, что бы с тобой ни случилось, где бы ты ни был…» Как-то подошла ко мне женщина и призналась: «Ваша песня подсказала нам с мужем, как поступить в сложной ситуации. Мы поняли, что такова наша судьба – все прощать».
Моя бабушка говорила: «Самое главное – это терпение». К человеку, с которым живешь, должна быть еще и жалость. Да-да, именно жалость. Я уверена, что такие понятия, как любовь и жалость, совместимы. Несмотря на кажущуюся противоположность, они тем не менее составляют единое целое. Если ты человека не жалеешь, то не можешь ему сострадать, понимать его всей душой… Чрезвычайно важно в семейной жизни понимать и жалеть близких, любимых, родных людей.
