Существует легенда, что любовь Тургенева была платонической, однако это не так. Если обратиться к «Мемориалу», то можно обнаружить такую запись, датированную 1849 г.: «Новый год в Париже. Все лето в Куртавнеле. 14/ 26 июня я в 1-й раз с Полиной!» Да и переписка их в эти годы была особенно нежной и откровенной. «Здравствуй, моя любимая, самая лучшая, самая дорогая моя женщина… Родной мой ангел… Единственная и самая любимая…»
Муж Полины, Луи Виардо, который был старше ее на 21 год, казалось, ничего не замечал, полностью полагаясь на ее благоразумие. А оно и в самом деле никогда не покидало Полину. Она ничего не захотела менять в своей жизни: Тургенев оставался другом семьи, иногда — гостем, что устраивало всех, кроме, наверное, Тургенева. Однако летом 1850 г. многое могло измениться в его жизни. После смерти матери, которая всячески противилась связи сына с французской певицей, называя ее «проклятой цыганкой», Тургенев, страдавший от хронического безденежья, получил большое наследство и наконец стал богатым человеком. А вскоре пришла и литературная слава. Знаменитым его сделали «Записки охотника», которые возвели писателя на российский литературный пьедестал. Для читателей, и особенно для читательниц Тургенев стал кумиром и чуть ли не полубогом, чему способствовала и примечательная внешность Ивана Сергеевича. Как отмечал его друг, немецкий критик Людвиг Пич: «Головой и ростом он походил на Петра Великого в молодости. Эта массивная голова и тело вмещали в себе утонченный ум, добрую и мягкую, гуманную душу. Он был человек, не сделавший никому малейшего зла».
Таким образом, у Тургенева была возможность порвать все связи с Парижем и жить спокойной, размеренной жизнью богатого помещика. Но вычеркнуть Полину из своей жизни он уже был не в состоянии. Примечателен в этом отношении фрагмент письма Некрасова Льву Толстому, в котором шла речь о чувстве Тургенева к Виардо: «На днях мы как-то заговорили о любви — он (Тургенев) мне сказал: „Я и теперь еще, через столько лет, так люблю эту женщину, что готов по ее приказанию плясать на крыше нагишом, выкрашенный желтой краской!“»
И это еще мягко было сказано. В письме к самой Полине Тургенев изъяснялся куда более непостижимым образом: «Если бы я мог, — писал он своей возлюбленной, — то отдал бы всю жизнь, чтоб вы месили ее, как тесто для тех пирожных, которые делали в комнатке возле кухни, в Куртавнеле».
Еще один пример непреодолимой страсти. В 1852 г. Тургеневу пришлось пережить арест и ссылку в Спасское. Поводом для этого послужил некролог, написанный им на смерть Гоголя, и поскольку петербургская цензура запретила печатать его, он появился в «Московских новостях». Правда, статья о Гоголе стала скорее поводом, чем причиной ареста и высылки писателя. Истинная причина заключалась в том, что жандармское управление считало Тургенева неблагонадежным человеком. Знакомство с Белинским, частые поездки за границу, рассказы об угнетении крепостных — все это вызывало у властей серьезные подозрения в благонадежности писателя. Узнав, что в марте 1853 г. Полина Виардо приезжает с концертами в Россию, Тургенев, которому было запрещено выезжать из имения, потерял голову. Он раздобыл фальшивый паспорт, переоделся мещанином и уехал в Москву, где пробыл две недели. Риск был немалым, учитывая, что писатель в эти годы был уже хорошо известен не только в литературных кругах, но и российской полиции. К сожалению, риск не оправдался. Полина явно охладела к нему. Несколько лет разлуки превратили ее любовь в вежливую дружбу.
И тем не менее Тургенев по-прежнему боготворил ее, признаваясь, что она заменила ему все: родных, друзей, семью, которую он так и не удосужился создать. А возможности такие были. Так, желая отвлечься от проблем личной жизни, писатель весной 1854 г. часто навещал одного из своих кузенов, Александра Тургенева, где познакомился с его восемнадцатилетней дочерью Ольгой. Тронутый ее наивной грацией и юной свежестью, 42-летний Иван Сергеевич не скрывал своего восхищения. Они часто встречались у родителей Ольги на даче в Петергофе, девушка была явно влюблена, да и Иван Сергеевич время от времени подумывал о женитьбе.
Но и это увлечение не имело никаких последствий. В последнем письме к Ольге Тургенев не оправдывался, но обвинял себя, признаваясь, что его пугает разница в возрасте и та дальнейшая ответственность, которую он не готов взять на себя. Ольга тяжело перенесла этот неожиданный разрыв, а для писателя она стала прообразом Татьяны — героини его романа «Дым».
Некоторое время спустя — еще одно знакомство, окончившееся личной драмой. На этот раз речь идет о сестре Льва Толстого, Марии. «На старости лет я едва не влюбился… — сообщал он в письме своему другу Анненкову после знакомства с Марией Николаевной. — Не могу скрывать, что поражен в самое сердце. Я давно не встречал столько грации, такого трогательного обаяния… Мила, умна, проста — глаза бы не отвел».
Это чувство тоже осталось чисто платоническим, на большее Тургенев так и не решился, хотя, по-видимому, и пытался вытеснить из своего сердца господствующую в нем страсть. Кстати, это почувствовала и тонкая по натуре Мария Толстая, уже после смерти Тургенева написавшая: «Если бы он не был в жизни однолюбом и так горячо не любил
Полину Виардо, мы могли быть счастливы с ним, и я не была монахиней, но мы расстались с ним по воле Бога…»
Мария как в воду глядела. Роковая любовь к Полине Виардо заставила Тургенева в конце 1856 г. снова отправиться во Францию. На этот раз их встреча была волнующей и трогательной, а спустя девять месяцев у Полины родился сын Поль, но вопрос об отцовстве до сих пор остается невыясненным, поскольку в тот период у Полины был еще один любовник — известный художник Ари Шеффер, писавший ее портрет. Большинство западных исследователей жизни и творчества Тургенева полагают, что все-таки это был его сын. Кстати, и потомки рода Виардо склоняются к тому же.
Как бы то ни было, Тургенев тогда был по-настоящему счастлив с Полиной. Тем более что их объединяло много общего: любовь к литературе, музыке, театру и вообще к искусству. Благодаря семейству Виардо Тургенев познакомился и близко сошелся с Флобером, Жорж Санд, Эмилем Золя, другими выдающимися французскими писателями, художниками и артистами. В свою очередь, зная, как эти люди ценили Тургенева, Полина, конечно, гордилась тем, что под ее крылом приютился такой человек. Собственно, семья Виардо стала частицей его жизни: эмоционально он был привязан к Полине, с Луи Виардо его связывала настоящая дружба, и в их семье Тургенев не был в положении человека, которому, по выражению Достоевского, «некуда было идти». Он уже был не гостем, а стал своим, родным.
