Следующий шаг — предложение руки и сердца обаятельной и талантливой английской актрисе мисс Этель Бэрримор. И хотя Этель испытывала нежные чувства к претенденту на ее руку, но выйти на опасную политическую сцену вместе с Уинстоном не решилась.
И, наконец, еще один отказ. На сей раз Черчилля отвергла Мюриель Уилсон, наследница богатого судовладельца. Ходили слухи еще об одном вероятном союзе Уинстона — с дочерью премьер-министра Трансвааля Луиса Боты 19-летней Хелен. Но дальше слухов дело не пошло.
Собственно, во всех любовных неудачах Черчилля нет ничего загадочного. По одной-единственной причине — он никогда не был неутомимым покорителем женских сердец. Словно предчувствуя свою судьбу великого политика, он желал одного — стабильности и постоянства. Их Черчилль обрел с женщиной, которую ему, вероятно, уготовило само Провидение и перед обаянием которой он не устоял с момента первой встречи. Это была 23-летняя Клементина Хозиер, чья мать леди Бланш происходила из рода графов Эйрли. До этого молодые люди уже встречались, причем на Клементину Черчилль не произвел поначалу особого впечатления из-за того, что, общаясь с женщинами, он почему-то смущался и, видимо, чтобы скрыть смущение, вел себя довольно хвастливо. Зато мать Клементины увидела в Уинстоне, перспективном политике и талантливом литераторе, выгодную партию для дочери. Но главное то, что сам 33-летний Черчилль давно считал, что в его возрасте пора остепениться, заиметь семью, тем более что к тому времени он уже занимал пост министра торговли.
Во время следующих встреч Уинстон проявил в разговорах с грациозной блондинкой гораздо большее остроумие, находчивость и произвел, наконец, то впечатление, на которое рассчитывал. В августе 1908 г. Черчилль сделал Клементине Хозиер предложение, а через месяц они поженились. Церемония состоялась в приходской церкви палаты общин Вестминстера в Сент-Маргерет. А свадебный прием был устроен в красивом здании на Портленд-плейс, предоставленном невесте ее тетей леди Сент-Хельер. Среди подарков была трость от короля Эдуарда VII с золотой гравировкой: «Моему самому молодому министру». Газета «Таймс» по достоинству оценила свадебный наряд невесты, а вот журнал мужской моды отнесся к жениху не столь благожелательно, отметив, что неудачно сшитый костюм делал его похожим на «приодевшегося кучера».
Впрочем, Уинстон мало обращал внимания на мелкие уколы прессы. Он наслаждался медовым месяцем в Венеции. Именно тогда счастливый молодожен написал ставшую впоследствии знаменитой фразу: «Я нахожу занятия любовью делом серьезным и восхитительно приятным». Причем сообщал об этом не кому-нибудь, а собственной теще.
В Англию Клементина вернулась уже беременной. И, как и все молодые жены, принялась обустраивать семейную жизнь. Уинстон был в восторге от энергии своей молодой жены, но в то же время его несколько смущала дотошная рачительность Клементины, которая стала вести строгий учет всех расходов семейного бюджета. Будучи холостяком, Черчилль не отказывал себе ни в чем. Другое дело теперь, когда необходимо было содержать семью. А поскольку у Черчилля, в отличие от большинства других английских политиков, не было крупного личного состояния, приходилось довольствоваться министерским жалованием и литературными гонорарами. Правда, при всей экономии расходы на питание не ограничивались. Уинстон был гурманом и никогда бы не отказался от деликатесов. Шампанское и бренди, которые в обязательном порядке подавались во время трапезы, должны были быть лучших марок, следовательно, стоили они очень дорого. Клементина жаловалась подругам, что она теряет аппетит, прикидывая стоимость их застолий.
Приспосабливаться друг к другу молодоженам приходилось не только в вопросах финансовых. По складу характера Черчилль был «совой», привык поздно ложиться и поздно вставать. Клементина, наоборот, была «жаворонком». И все ее попытки наладить нормальный режим для мужа увенчались крахом. Поэтому супруги завтракали порознь, а год спустя решили завести отдельные спальни. И поскольку Черчилль довольно часто задерживался на службе допоздна, жена завела обычай оставлять ему записочки, из которых он узнавал, ждет ли его сегодня в спальне супруга или придется спать одному.
Частые отлучки мужа по служебным делам порой вызывали у Клементины подозрения в неверности. Уинстон, которого политика интересовала гораздо больше, чем женщины, естественно, обижался. Он никак не мог понять, чем вызваны сомнения жены. И в который раз убеждал Клементину верить ему, повторяя, что никогда он не полюбит никакую другую женщину.
Действительно, Клементина всегда оставалась для Черчилля единственной и неповторимой. Мысли о любовной связи с другими женщинами просто никогда не приходили ему в голову. Хотя порой он иногда и флиртовал с хорошенькими девушками. Да и поклонницы тоже были. Как, например, Мэксин Эллионт, богатая американская актриса, чей замок в Канне был открыт для всех знаменитостей. Нередко гостили там и супруги Черчилль. Мэксин Эллионт настолько серьезно увлеклась Уинстоном, что даже заслужила в свой адрес язвительные замечания добропорядочного общества. Хотя тот видел в ней не более чем просто знакомую. Что действительно увлекало Черчилля, так это казино. С неизменной сигарой в зубах и с бокалом коньяка в руке он с наслаждением играл до поздней ночи. И своими игорными выигрышами гордился не меньше, чем политическими успехами.
Кстати сказать, абсолютная верность Черчилля жене на протяжении всей жизни никогда не ставилась под сомнение ни одним его биографом и мемуаристом. Он вообще к женщинам относился немного свысока. И никогда не упускал случая ответить колкостью на колкость. Так, однажды он оказался за одним столом рядом с пожилой дамой, которая громко сказала ему: «Вы такой неприятный, что если бы я была вашей женой, то подлила бы в ваш бокал с вином яд». На что
Черчилль так же громко ответил: «Мадам, вы так ужасны, что если бы я был вашим мужем, то этот яд непременно бы выпил».
Что касается Клементины, то она обожала своего «мопсика». И разумеется, не помышляла об измене, вызывая своей верностью даже недоумение у некоторых подруг. Одна из них в частном разговоре недвусмысленно заявила Клементине, что если та желает способствовать карьере мужа, то должна завести себе богатого и влиятельного любовника. Когда же Клементина, возмутившись, ответила резким отказом, ее собеседница воскликнула: «Милочка! Вы слишком эгоистичны».
В июле 1909 г. Клементина родила первую дочь, которую назвали Дианой. Затем на свет появился сын Рандольф и еще три дочери — Сара, Мэриголд и Мэри.
