Свой путь Блаватская начала с Египта — колыбели человечества. Она пыталась углубиться в постижение духовной Вселенной, изучить ее законы и подчинить себе ее силы. Она отринет христианское богословие как догматическое, усомнится в непогрешимости науки, надсмеется над материализмом своего века. Не может быть многих истин о Боге, истина о Боге — только одна. Божественная сущность принимает разнообразные формы и разные образы, ее задача — вернуть людям ощущение духовного единства в материальном многообразии.
Непревзойденное искусство египетских каменщиков воплощали пирамиды и многочисленные, не столь грандиозные усыпальницы фараонов в долине Нила. Самой загадочной была Великая пирамида Хеопса. В сопоставлении с этими замечательными памятниками глубокой древности блекли современные дворцовые постройки — жалкое подобие былого умственного могущества египтян.
Древние египтяне повсюду оставляли свои письмена, словно послание будущим поколениям, — на мебели, на утесах, стенах, саркофагах, гробницах, на каждом предмете, уцелевшем в потоке времени. Они вырезали, высекали и ваяли этот многокилометровый свиток человеческой мудрости в надежде, что их знания не пропадут бесследно.
Блаватская увидела, что Древний Египет — родина многих искусств, по крайней мере, музыкального, изобразительного, театрального. Египтяне знали в совершенстве, как извлекать гармонические звуки из струнных инструментов, например из арфы. Торс статуи Рамсеса II поражал взгляд своим гигантским размером. Рядом с ним все остальные скульптуры казались маленькими. Филигранной отделкой отличались ювелирные изделия из золота, серебра и самоцветов. А стеклянная имитация драгоценных камней, особенно изумруда, была доведена до совершенства. Художественная резьба по камню: по сиениту, граниту и базальту — в Древнем Египте была широко распространена и считалась не высоким искусством, а обычным ремеслом. В бездну времен уходили чудесные творения египтян.
Его ученые обладали основательными знаниями в астрономии и математике, физике и химии, медицине и биологии. Были древние египтяне и искусными мореходами. В Египте, как она была уверена, впервые культивировались виноградарство и виноделие. Также было присуще древним египтянам умение изготовлять плотные и тонкие ткани. Она вспомнила, что фараон подарил Иосифу одежду из тонкого полотна, золотую цепь и много других изящных и красивых вещей. Египетское полотно имело в мире высокую репутацию. В это полотно пеленали умерших фараонов и знатных египтян, и оно прекрасно сохранилось по сей день.
Много тысячелетий назад на этой земле был заложен фундамент для постоянно строящегося здания науки. Все достижения египтян были незначительной, видимой невооруженным глазом частью огромного культурного мира древности. Этот мир был непосредственно связан, по ее мнению, с опустившейся на морское дно Атлантидой. Чтобы увидеть большее, следовало обрести другое, безграничное зрение. Но как этого достичь, она тогда еще не знала. Египетская земля предстала перед ней как обиталище тайны. Одно было ясно: основой высочайшей цивилизации египтян являлась религия. В величайшей тайне в храмах изучали магию, с помощью которой познавали оккультные силы природы и осуществлялись во время мистерий чудесные исцеления.
Как она верила в предание об Атлантиде! Как она хотела обнаружить тайные летописи древних мудрецов! Блаватская слышала, что существует ключевой камень, весь испещренный священными непроизносимыми буквами. Этот камень использовался древними строителями как высшая точка крыши, имеющей вид арки. Об этом ключевом камне, на котором каждая из девяти букв представляла одно из божественных имен, начертанных знаками-эмблемами, знали первые франкмасоны. Они по атрибутам обозначенных на камне богов опознавали принадлежность каждого из масонов к тому или иному братству. Об этой тайне ей поведал князь Александр Голицын.
Блаватская уже знала, что многие ключи к библейским чудесам древности и к известным феноменам современности, к нераскрытым проявлениям человеческой психологии и физиологии находятся в руках «посвященных», членов тайных масонских братств. Она поставила цель потратить жизнь на раскрытие этих тщательно оберегаемых тайн, сделать все от нее зависящее, чтобы тайное эзотерическое знание стало доступно людям. Может быть, мудрецы древности также стремились к этому, но обстоятельства жизни не позволяли обнародовать им великие открытия. Иисус Христос был, вероятно, первым, кто решился на подобный шаг, за что его и распяли.
Блаватская верила в Христа безличного, но не в Иисуса из Назарета. Для нее Кришна или Будда был тот же Христос. Она считала, что христианское учение перековеркано и грубо материализовано церковью. Блаватская поверила в безличный божественный Принцип, в то, что древние гностики звали Христос, — «проявленный свет», а не «помазанный», как перевели это слово, существовавшее тысячи лет у язычников, греческие отцы церкви, отождествив его с еврейским словом «мессия». Блаватская впервые усомнилась в церковных догматах и учениях. Спустя много лет она назовет их страшнейшей материализацией духа.
Для Блаватской творческие результаты путешествия по Египту обнаружились не сразу. Потребовалось время, почти двадцать шесть лет, чтобы образ древнеегипетской богини плодородия, воды и ветра Изиды, символ женственности и семейной верности, совместился с христианским образом Девы Марии. Это произошло в ее фундаментальном труде «Разоблаченная Изида», в котором излагались основные принципы теософского учения и утверждался культ Майтреи — будды грядущего исторического цикла.
Девятнадцатилетней Лоло тогда вряд ли было по силам сочинить что-либо подобное. Для этого требовалась незаурядная эрудиция, осмысление, как сейчас сказали бы, огромного количества культурной информации.
Она с удовольствием путешествовала по Востоку с графиней Киселевой, которая знала, разумеется, кто такая Изида, и рассказала Блаватской немало об этой древнеегипетской богине, совершенно искренне при этом сокрушаясь, что старые времена, когда фараоны и мудрецы ладили друг с другом, безвозвратно прошли.
В Каире Блаватская познакомилась с Альбертом Лейтоном Роусоном, американским художником, начинающим арабистом и любознательным путешественником. Знакомство с этим молодым человеком стало для нее важным событием, окончательно привязало к миру иллюзий. С его помощью она пристрастилась к гашишу.
Князь Александр Голицын как будто навеки исчез, растаял в неизвестности. О нем не было ни слуху ни духу. И это при том, что их, казалось, объединяли одни понятия, одни стремления, одна тайна — Атлантида. Люди неожиданно встречаются и так же неожиданно расстаются. К этому надо было привыкнуть. Таков, вероятно, закон человеческой жизни, и ничего с этим нельзя поделать.
