Командуя бригадой, Москаленко участвует в приграничном сражении, и уже его первый бой стал успешным, благодаря новаторским приемам комбрига. Генералом был тогда применен такой, крайне сложный и рискованный маневр, как встречный артиллерийский бой, и именно в нем 22 июня бригадой были отброшены отборные немецкие танковые подразделения и захвачены первые пленные гитлеровцы (возможно, даже первые для всей РККА).
Приведем описание этой, такой нетипичной для первого дня войны, победы наших войск, сделанное самим Москаленко. Показательно, что он выделяет не собственную роль, а мужество своих солдат: «6-я армия и 1-я танковая группа составляли основные силы группы армий «Юг» (в нее входила также 17-я немецкая армия), развернутые от Влодавы до Крыстынополя, т. е. против 5-й армии и правого фланга нашей 6-й армии. Группировка немцев состояла из пяти танковых, четырех моторизованных и двенадцати пехотных дивизий. В первый день в наступление было брошено 13–14 дивизий в направлении Владимир-Волынский, Луцк, Ровно, Киев против четырех стрелковых и одной танковой дивизии первого эшелона 5-й армии. Наступление поддерживала авиация 4-го воздушного флота, которым командовал генерал Лёр.
Таким образом, противник создал здесь более чем трехкратное численное превосходство, а на направлении главного удара и того больше. Но, несмотря на абсолютное превосходство в силах, ему с трудом удалось преодолеть приграничные укрепления на левом фланге и в центре 5-й армии. К исходу дня он продвинулся на 15–25 км в глубь советской территории.
Обо всем этом, а также о том, что непосредственно перед нами были части 13-й, 14-й танковых и 298-й пехотной дивизий, я узнал после боя, когда на наш КП доставили первых пленных. В минуту же, о которой идет речь, было ясно одно: мы стояли лицом к лицу с противником, и впереди уже горело несколько вражеских танков, подожженных артиллеристами из нашего авангарда. Не медля ни секунды, я приказал главным силам бригады развернуться на рубеже Владимировича – Подгайцы – Микуличи и встретить противника огнем прямой наводки.
Условия вступления в бой были для нас весьма и весьма неблагоприятны. Прежде всего, это был встречный бой артиллерийских частей, находившихся на марше, против превосходящих и к тому же комбинированных сил противника.
После короткой артиллерийско-авиационной подготовки гитлеровцы бросили в атаку около 200 танков, подходивших к рубежу встречи эшелонами, за которыми двигались мотопехота и артиллерия. Одновременно над полем боя появились бомбардировщики и истребители противника. Танки, ведя интенсивный огонь, на большой скорости атаковали огневые позиции нашей артиллерии, в упор расстреливали расчеты, давили орудия. Но и сами то тут то там вспыхивали от нашего огня, замирали на месте.
Враг повторил атаку, потом снова и снова, каждый раз вводя свежие силы. Все поле боя, длившегося почти непрерывно в течение второй половины дня, было в дыму и огне от взрывов бомб и снарядов. К вечеру бой утих. Догорали фашистские танки.
В этом первом бою артиллеристы бригады подбили и сожгли около 70 танков и бронемашин, много мотоциклов и другой техники 14-й танковой дивизии. Немалый урон был нанесен и 298-й пехотной дивизии. Наши потери тоже оказались чувствительными. Бригада потеряла четыре батареи с личным составом и материальной частью. Осколком снаряда был смертельно ранен генерал-майор С. М. Кондрусев. Недолго довелось нам воевать вместе…
Такая разновидность наступательного боя, как встречный бой, для артиллерийского соединения, имеющего на вооружении 76-мм пушки и 85-мм зенитные пушки, являлась редким исключением. До войны считалось, что артиллерия на огневых позициях без пехотного и танкового прикрытия не может успешно вести бой с танками и моторизованной пехотой, не говоря уж о встречном бое. 1-я артиллерийская противотанковая бригада встретилась с вражескими танками и пехотой внезапно, на марше. Наши расчеты вынуждены были развертывать орудия, находясь в походной колонне, занимать случайные огневые позиции и немедленно отражать атаки танков и пехоты. Казалось, бригада была обречена на гибель. Только выучка орудийных расчетов, доведенная до автоматизма, спасла бригаду от разгрома и остановила вражеские танки.
Почему же они не прошли, случайно ли мы не пропустили их? Нет, не случайно. Уже в этом бою, в первый день войны, у самой границы, враг натолкнулся на такую стойкость и мужество, какой ему не доводилось встречать ни в одной другой стране. Советские бойцы, командиры и политработники, охваченные единым порывом, единым стремлением дать отпор фашистским захватчикам, не дрогнули перед превосходящими силами противника».
* * *
Уже через месяц после начала войны Москаленко за боевые заслуги награждается орденом Ленина, что, как мы уже ранее отмечали, было в 1941 г. большой редкостью.
Но, конечно, успех одной бригады не мог изменить ход приграничного сражения, и Москаленко предстояли впереди тяжелые дороги отступления. Он принимает участие в тяжелейших оборонительных боях у Луцка, Владимира-Волынского, Ровно, Торчина, Новограда-Волынского, Малина, в обороне переправ через Тетерев, Припять, Днепр, Десну.
Приведем только одну цифру, демонстрирующую, насколько эффективно действовала бригада Москаленко даже в условиях обороны – к концу июля ею было уничтожено более 300 тяжелых и средних танков противника. Подобного результата не было в то время ни у одной артиллерийской противотанковой части РККА.
В большинстве боев Москаленко находится на передовой, и это было особо ценно для солдат в начальный период войны. Его легендарная личная храбрость была хорошо известно в войсках, и вот как об этом писал редактировавший во время войны «Красную звезду» генерал-майор Давид Ортенберг: «Он часто бывал в самом пекле боя, на передовых позициях. Ему удивительно везло. У «эмки», на которой он прорывался из окружения в сорок первом году, были пробиты все четыре ската, на заднем сиденье убиты два офицера. На Сторожевском плацдарме во время посещения переднего края снайперской пулей был сражен солдат, сопровождавший командарма; во время Львовско-Сандомской операции – тяжело ранены осколками снаряда находившиеся рядом с Кириллом Семеновичем генерал Епишев, командир дивизии генерал Ладыгин и его адъютант. Рядом с Москаленко падали люди, а он, словно завороженный, оставался невредимым и вел себя под неприятельским огнем так невозмутимо и хладнокровно, что даже сомнение брало, есть ли у этого человека естественный инстинкт самосохранения».
Прекрасно проявившего себя в приграничном сражении генерала назначают в начале сентября командиром 15-го стрелкового корпуса в составе 5-й армии Юго-Западного фронта. После того как немцы замкнули кольцо окружения Юго-Западного фронта, корпус оказался внутри котла. Однако Москаленко оказался одним из немногих командиров, сумевших спасти своих солдат (пусть это были даже только остатки корпуса, понесшего огромные потери в боях и последующем окружении). В ночь на 24 сентября кольцо окружения было им прорвано на участке в 1 километр и через три дня на реке Псел уцелевшие остатки корпуса вышли к своим.
