7. Развод
15 апреля 2008 года
Великий день наступил раньше, чем ожидалось. Сколько же тут народу! В зале судебного заседания не протолкнуться. Впечатляет. Неужели все эти люди, которые сейчас сидят на скамейках и пристально следят за судьей, пришли сюда только ради меня? Шада предупреждала об этом. Мы боялись, что приготовления к процессу займут слишком много времени, но упорство адвоката принесло свои плоды. И все же эта толпа в зале суда удивила ее не меньше, чем меня! С момента нашего знакомства прошла всего неделя. За это время она успела связаться с прессой, телевидением, женскими ассоциациями… И вот результат. Просто чудо! Я в жизни не видела столько фото- и видеокамер. Становится трудно дышать. Интересно, это от того, что вокруг меня толпа народу и не хватает воздуха, или я просто боюсь? Под черным платком с меня ручьями течет пот.
— Нуджуд, улыбнись! — кричит какой-то фотограф, расталкивая локтями журналистов, чтобы пробиться поближе.
Но приблизиться ему не удалось — передо мной стоит стена репортеров с камерами. Снимают даже на видео! От этих вспышек я смущенно краснею. К тому же никак не удается отыскать в толпе знакомые лица. Зато на меня смотрит столько чужих людей… Я прижимаюсь к Шаде. Знакомый тонкий аромат жасмина, окружающий адвоката, успокаивает. Шада — моя вторая мама, она не даст меня в обиду!
— Khaleh[33] Шада!
— Да, Нуджуд?
— Мне страшно.
— Не волнуйся, у нас все получится. У нас все получится, — шепчет она.
Нельзя было представить, что моя история вызовет у людей такой интерес. И теперь я, маленькая девочка, которая на протяжении долгих месяцев была молчаливой жертвой, вдруг оказываюсь в центре внимания толпы журналистов. А ведь Шада обещала, что их не будет и заседание пройдет в спокойной обстановке. Вдруг они начнут задавать вопросы? Меня никогда не учили давать интервью.
— Шада?
— Что такое, Нуджуд?
— Все эти камеры, вспышки… Знаешь, я чувствую себя похожей на Джорджа Буша. Это такой американский президент, его по телевизору часто показывают.
Шада улыбается.
— Не волнуйся… — повторяет она.
Пытаюсь улыбнуться в ответ. Но внутри меня все словно застыло. Я не могу двигаться, такое чувство, будто ноги приросли к полу. Но я понимаю, чем вызван этот страх, так как слабо представляю, что ждет меня в будущем. Как проходит бракоразводный процесс? Я забыла спросить у Шады, а в школе никогда о таких вещах не говорили. Мы с Малак, моей лучшей подругой, рассказывали друг другу обо всем на свете, но ни о чем таком даже не думали. Наверное, нам казалось, что эти темы касаются только взрослых, а мы пока еще слишком маленькие, чтобы интересоваться их проблемами. Теперь я понимаю, что даже не знала, замужем мои учительницы или нет… Так что теперь сложно сравнивать свою историю с жизнью других знакомых женщин.
* * *
И тут в голове, будто молния, проносится страшная мысль, от которой мучительно сжимается сердце: а если это чудовище просто скажет «нет»? Действительно, что делать, если муж решительно выступит против нашего развода и примется угрожать судье своим кинжалом-jambia, а за ним встанут его братья и все мужчины деревни? Что делать?..
— Поверь, все будет хорошо… — успокаивающе шепчет Шада, поглаживая меня по плечу.
Поднимаю голову вверх, чтобы получше рассмотреть свою защитницу. Кажется, сегодня ночью она почти не спала: под глазами мешки, да и вид очень усталый. Я чувствую себя неловко, ведь она старается ради меня. Но даже сейчас адвокат выглядит собранно и элегантно. Сегодня на Шаде длинная серая юбка и туфли на каблуках. На судебное заседание она надела розовый платок — в тон тунике. А ведь розовый — мой любимый цвет! Шада — настоящая деловая леди. Какое счастье, что она рядом!
Внезапно я замечаю, как кто-то в толпе настойчиво пытается ко мне пробиться. Да это же Хамед Тхабет, репортер «Йемен таймс»! Он — мой новый друг. Настоящий старший брат, совсем не такой, как Мохаммед. Нас познакомила Шада. Хамед высокий, темноволосый, у него приветливое круглое лицо и широкие плечи. Меня сразу подкупила его доброта. Я не знаю, сколько ему лет, а спросить не решаюсь. Мы встретились всего несколько дней назад во дворе перед зданием суда, через некоторое время после того, как ко мне подошла Шада.
Сначала Хамед спросил, можно ли ему меня сфотографировать, а потом мы отправились в расположенный поблизости маленький ресторан. Репортер достал ручку, блокнот и начал задавать вопросы: о родителях, о замужестве, о жизни в Кхарджи, о первой брачной ночи… Я рассказывала свою историю с пылающими от стыда щеками. Но, увидев, как исказилось его лицо при описании испачканной кровью простыни, стало понятно, что мужчина мне сочувствует всей душой. Я даже заметила, как он непроизвольно стучит по столу ручкой, пытаясь скрыть охватившую его злость.
— Но ты же совсем маленькая! Как он мог? — прошептал Хамед.
Странно, но в тот раз я не плакала. Помолчала несколько минут, собираясь с мыслями, а потом продолжила:
— Хотелось поиграть на улице с другими детьми. Но Фаез бил меня и заставлял идти в комнату, где требовал, чтобы я снова делала все эти ужасные вещи… А в разговорах использовал очень грубые слова…
Когда пришло время прощаться, страницы блокнота почернели от записей. Хамед не упустил ни одной детали. Потом ему удалось пробраться в тюрьму и сфотографировать на мобильный телефон отца и это чудовище. А через несколько дней Шада рассказала, что статью Хамеда напечатали в газете и она наделала много шуму в Йемене. Он стал первым журналистом, открыто рассказавшим мою историю. В тот момент это скорее встревожило, чем обрадовало. Но теперь я знаю, что без Хамеда у нас бы ничего не получилось.
* * *
На входе в зал заседаний нас встречает щелканье камер. По спине бегут мурашки. Я вижу, как двое солдат в черных кепи и зеленой униформе вводят отца и… чудовище. Они оба не в лучшем настроении. Проходя мимо нас, он опускает глаза, а потом вдруг поворачивается к Шаде.
— Ну что, гордитесь собой, да? На свадьбе у меня нормального праздника не было. Но вы, я вижу, позаботились, чтобы тут устроить пышное торжество! — бросает он.
Да как он смеет разговаривать с ней подобным образом? Произошло то, чего я так боялась. Но Шада, как ни странно, остается совершенно спокойной. Она даже не опускает глаз. Меня в который раз поражает сила характера этой женщины. Ей не нужны слова или действия, чтобы выразить свои чувства. Хватает одного взгляда, чтобы передать то, как она презирает этого человека. Одного взгляда. За последние дни я многому у нее научилась, но она не устает меня удивлять.
