Самолет делал круг над болотом.
- Ложись! - приказал Андрей. И все повалились в густую, вязкую тину.
- Я оценил русское упрямство, лейтенант. - Кюн вскинул голову и злым движением руки потер испачканную тиной щеку. - Но что будет дальше? За болотом снова наши войска.
Мелькнув крестами, самолет развернулся и, быстро снижаясь к лесу, исчез.
- Курорт, - бормотал, оглядываясь, Лютиков. - Черти этот самолет носят. Весь деликатес размокнет.
Что, Юрка, не жарко?
Андрей перехватил взгляд радистки. Она исступленно смотрела на пылавший закат, будто, позабыв о жабах и о страшной трясине, видела что-то непостижимое другим.
- Лейтенант! - Власюк, не поднимаясь, указал рукой в сторону камышей, торчавших островками. За стеблями угадывались фигуры людей, похожие на розоватые тени. Первой мыслью Андрея было: это немцы, и сейчас защелкают выстрелы.
- Эй, там! Хватя купаться, - донеслось с островка. - А ну давай сюда. Быстро! - из камышей выступила фигура бойца с ручным пулеметом.
- Кто такие? - громко спросил Власюк.
- Шагай, шагай! Были б чужими, зараз перещелкали, в один момент...
Их было шестеро. Грязные, в рваном обмундировании, бородатые, они настороженно смотрели на десантников.
- Какой части? - проговорил низкорослый, крутогрудый старшина, разглядывая гауптмана. - Это кто?
- Это пленный, - сказал Андрей.
- Какого ж хрена его тащите? Ладно, разберемся!
Проходи сюда.
Маленький островок зарос камышом. Из камыша был сделан покатый навес, чтобы укрываться от воздушного разведчика.
- Закурить, братцы, нету? Уши пухнут, - без надежды в голосе спросил боец с забинтованной шеей и распухшим лицом.
- Почему нету? У нас-то все есть, - Лютиков достал из мешка коробку сигар. - Ассортимент. Как же!
- Да откуда вы, братцы? Мать честная! - уставился тот на сигары. А другой боец, с перебитым, как у боксера, носом, выгоревшими бровями, подозрительно щурил глаза.
- С неба, дядя, с неба, - засмеялся довольный Лютиков, ткнув грязным пальцем вверх. - Наслышались там про ваши страдания. Кругом война идет, а ребятки в болоте сидят без курева.
Старшина, держа еще пулемет наготове, молча переглянулся с высоким человеком в шинели и командирской фуражке.
- Мы ищем дивизию Голикова, - сказал Андрей. - Что-нибудь слышали?
- Почему ищете? Зачем? - быстро спросил высокий. - Документы есть?
Левую щеку его рассекал шрам, и, когда он говорил, вся эта половина лица оставалась неподвижной, словно принадлежала другому человеку.
- Документов нет, - сказал Андрей.
- Так... Предположим, что вы нашли эту дивизию.
- Я еще не знаю, с кем говорю, - сказал Андрей.
- И я вас не знаю.
- Мы из бригады Желудева.
- Вот как, - человек распахнул шинель, и Андрей увидел на петлицах кителя генеральские звезды. - Я Голиков.
- Вы? - растерявшись, пробормотал Андрей. - И дивизия здесь?
- И дивизия... - усмешка тронула лишь здоровую половину лица генерала, а левая часть как бы стала еще мрачнее.
- Сыны гибнут, когда отцы лгут, - проговорил Андрей. - Это комбриг велел сказать...
- Погодите, лейтенант, - остановил его комдив неожиданно мягким голосом. - Идите за мной.
Усадив Андрея на кучу сломанного камыша, он молча выслушал его и затем долго рассматривал карту, отобранную у пленного.
- Кюн этот не врал, - тихо сказал он. - Дивизию окружили, когда мы пошли в наступление. Боеприпасы кончились. Прорываться решили группами.
- Значит, напрасно летели сюда?
- Теперь самое неприятное, - продолжал Голиков, как бы не услыхав Андрея, - что рации нет...
В стороне Лютиков, точно священнодействуя, доставал из мешка консервы, хлеб, вино и угощал бойцов.
- Ох, братцы, - говорил кривоносый. - А мы чуть не шлепнули вас. Немец же с вами...
- Он теперь смирный, - отвечал Лютиков. - В гости меня звал на яичницу. Ешь, Юрка, и ты... ешь, не психуй. Наукой установлено: когда психуешь цвет лица портится.
Старшина жадно высасывал из узкой банки консервированных омаров.
- Труха, - заключил он, вытирая ладонью губы.
- Труха? - обиделся Лютиков. - Это знаешь чего?
Короли едят, и то не каждый день.
- Каждый день они сало лопают, - засмеялся другой боец. - А винцо что надо. В нашей деревне старухи травку настаивали, так это не хуже.
- Вы бы поели, товарищ генерал, - сказал Андрей.
- Да, - не отрывая взгляда от карты, проговорил Голиков. - Шестая армия. Ударная сила Гитлера..
Бельгия... Голландия... Франция... И здесь прорыв к Днепру. Сразу могут отсечь весь юг. Умело работают.
Спасет лишь контратака на фланге. Если не опоздать...
Через неделю будет поздно. Искусство войны и заключается в этом - не опоздать!
- Но как же? - спросил Андрей. - За такое время не дойти!
- Выход один, - снова как бы не расслышав его, проговорил комдив. Хотел здесь новую дивизию формировать. Теперь все меняется. Ночью мы разведали за болотом склад противника, грузовики там есть Атакуем сегодня.
- Чтобы взять машину?
- Другого выхода нет. Пока опомнятся, мы километров семьдесят проедем. Атакуем тремя группами.
Нас девять человек.
- Десять, - поправил Андрей.
- Радистке незачем туда лезть, - комдив наклонил голову. - Побережем ее.
- Конечно, - сказал Андрей.
- Ну вот, - добавил генерал совершенно иным, резким тоном. - Атакуем в полночь. Самое удобное время.
XXI
В лесу пел Шаляпин, могучий бас разносился вибрирующим эхом под черным небом: "Бло-ха, ха-хаха!.."
- Патефон где-то сперли - бормотал, связывая пленного, Лютиков. Веселятся...
Кюн бешено крутил глазами, сипел заткнутым лютиковской портянкой ртом.
- Носом дыши, Юрка, носом... И не балуй тут, - шепотом советовал ему Лютиков.
- Значит, вы останетесь с пленным, - сказал радистке Андрей. - Это приказ генерала. Мы вернемся за вами.
Он почувствовал, как тоненькие горячие пальцы сжали его руку, и в этом было еще что-то кроме молчаливого согласия и тревоги.
- Хорошо, - едва слышно выдохнула Ольга.
- Что, пора? - спросил Власюк.
- Еще минута, - сказал Андрей. Произнося шепотом эти слова, он уже забыл про радистку и ворочавшегося Кюна, мысленно переносясь в черноту леса, где хохотал Шаляпин и слышались голоса немцев. - Все... Идем!
- Тепленькими возьмем, - скользя бесшумно по росистой траве, проговорил Власюк.
- Halt! - лениво окликнули из темноты.
Андрей, вздрогнув, крикнул по-немецки, что идет гауптман Кюн.
- Wer ist da? [Кто это? (нем.)] - удивленно переспросил часовой, выступая из-за дерева. И тут же затрещали выстрелы.
Шипя, осыпая яркие искры, взвилась ракета. Андрей стрелял по метавшимся белым, в исподних рубашках, фигурам. Куда-то сразу пропали Власюк и Лютиков, кто-то стонал на земле. И вдруг темнота раскололась ослепительным светом и грохотом. Между деревьями проступили силуэты машин, груды ящиков. Жаркий ветер пахнул в лицо Андрея.
