Несмотря на то, что Ито и Ямагата вместе сражались во время Реставрации Мэйдзи против военного правительства сёгуна, со временем их пути всё больше расходились, а политические и человеческие амбиции не давали возможности уступить друг другу лавры славы и тайные нити управления страной. К началу XX века, после десятилетий борьбы, этим политическим гигантам окончательно стало тесно в маленькой Японии, в которой оба оставались безусловными авторитетами и полными противоположностями друг другу. Сухой и сдержанный Ямагата был настоящим военным — очень традиционным политиком националистического толка, сторонником расширения экспансии Токио на Азиатском континенте. Ито — порывистый, эксцентричный (в молодости он мазал собственными фекалиями священные реликвии в синтоистском храме, чтобы убедиться: если божественная кара не последует, то богов не существует), общительный человек, обаятельный дипломат и опытный политик, сделал особенно много для проведения реформы образования, избирательной и финансовой систем. Он был человеком сугубо штатским и, хотя поддержал войну Японии с Китаем, возражал против развязывания боевых действий с Россией, о чем в Петербурге знали и что особенно ценили. При этом оба они являлись убежденными националистами, патриотами, различия во взглядах Ито и Ямагата никогда не были настолько катастрофичны, чтобы привести к открытой конфронтации между ними. Тем не менее по окончании Русско-японской войны, на волне роста ультрапатриотических настроений и недовольства условиями Портсмутского мира, которые многие в Японии сочли недостаточно лестными для победителя, влияние воинственного Ямагата усилилось. Ему удалось добиться принятия решения о направлении своего соперника в Корею в качестве генерал-резидента новообразованного японского протектората. Говорят, Ито очень не хотел ехать в Корею, потому что такое назначение могло навсегда удалить его от центра принятия решений в Токио, от императорского двора, а возможно, потому что у него были плохие предчувствия. Но однажды вечером на пороге дома Ито появился специальный посланник от маршала Ямагата — Тояма Мицуру в компании трех боевиков. После долгого разговора Ито Хиробуми согласился с тем, что в Сеуле он принесет гораздо больше пользы родине, чем в японской столице, и в тот год, когда Романа Кима привезли в Токио, Ито убыл к месту командировки.
Это была непростая работа, но сегодня даже часть корейских историков признает, что на новом посту Ито Хиробуми проводил, возможно, единственно правильную на тот момент, относительно мягкую политику по отношению к жителям оккупированного японскими войсками государства. Проблема состояла в том, что власть его, как генерал-резидента Кореи, была далеко не безгранична, а решения сковывались и дискредитировались действиями военных, а также наличием в Корее японских тайных обществ. Не случайно советником Ито был назначен глава Кокурюкай Утида Рёхэй — самый близкий к Тояма Мицуру человек, отличавшийся от него еще большим радикализмом во взглядах и лучшими организаторскими и пропагандистскими способностями. С «западником» и «либералом» Ито он был знаком давно и близко. В 1902 году они вместе даже стали инициаторами создания Японо-российского общества, официально ставящего целью развитие дружеских и добрососедских отношений между этими двумя странами путем, как сказали бы сегодня, интенсификации народной дипломатии. Это при том, что за год до кросскультурной инициативы Утида, по итогам своего изучения нашей страны, подготовил к печати книгу «Гибель России». Издание оказалось настолько одиозным и неприлично антироссийским, что ее первый вариант был запрещен японским правительством, а тираж конфискован и уничтожен. Теперь этот «специалист по дружбе» должен был помогать Ито в Сеуле. Неудивительно, что опытный генерал-резидент чувствовал себя в Корее не просто неуютно, он понимал, что старый друг Ямагата обрек его на политическую смерть.
Репутация Ито в Корее была испорчена не только жестокостью японской армии, но и прежде всего провокационными действиями бойцов Кокурюкай, за которыми просматриваются Утида, а через него — Тояма и Ямагата. По мнению некоторых корейских ученых, японцы (читай — волонтеры Кокурюкай) вырезали за три года пребывания их шефа в Корее тысячи местных жителей, хотя никаких официальных документов по этому поводу не существует. Логичным результатом этих событий стала ненависть оккупированной страны к японскому наместнику, что не в последнюю очередь спровоцировало его отставку 14 июня 1909 года, ставшую оригинальным подарком на день рождения бывшему другу — маршалу Ямагата. Интересно, что в то же самое время у себя на родине Ито постоянно подвергался жесткой критике за нерешительные действия по усмирению бунтовщиков в Корее. Все японские ультра-патриоты — легальные союзники Ямагата в парламенте и в средствах массовой информации работали слаженно, эффективно взаимодействуя с секретной армией «народного гэнро» Тояма. Награжденный почетным постом председателя Тайного совета, Ито тем не менее оказался удален от фактического управления страной, которое взял на себя Ямагата. Но политическая гибель князя Ито была только предвестником физической смерти от разрывных пуль, выпущенных из браунинга Ан Чжун Тына. Япония официально аннексировала Корею, сделав ее своей колонией. Маршал Ямагата, руководители тайных обществ, все японские консерваторы и националисты могли торжествовать: их мечты продолжали сбываться, и Япония на глазах у всего мира становилась настоящей империей.
Гибель бывшего генерал-резидента Ито по большому счету не противоречила планам Ямагата, Тояма и Утида, но вряд ли в эти планы входила. Достаточно было спровоцировать корейцев и не мешать им. Контроль за подпольем во Владивостоке был организован грамотно — тщательно, но с предоставлением наблюдаемым определенной свободы, и свою задачу оно выполнило. Тогда не случайно и то, что, когда после прекращения финансовых поступлений из Кореи отец Кима остановил свою коммерческую деятельность, став неприметным рантье, мальчик продолжал учиться в Кэйо, и уже японский опекун исправно вносил за него немалый ежемесячный платеж. Если же Рома Ким стал воспитанником самого Сугиура Дзюго, то такой шаг иначе как благодарностью одному из лидеров антияпонской борьбы назвать сложно. Роль Николая Кима в таком случае выглядит неоднозначной, и становится понятно, почему японец Оно Каору назвал истинных авторов убийства князя Ито «скрывшимися во мраке». Стоит ли говорить, что доказательств версии Оно нет и никогда не будет — ведь слишком многое в этой истории вообще не было доверено бумаге.
