он говорил о самоубийстве. Позднее он настойчиво повторял, что Ирина, его старшая дочь, родившаяся в 1906-м и ставшая выдающимся лингвистом, тоже страдала такой формой «абулии».
Бывало, я подозревала его в ревности по отношению ко мне. Но Богу известно, как я восхищалась им и завидовала его интеллектуальным способностям! После первых моих успехов в Питере в продажу поступили открытки, изображавшие меня в сценических костюмах. Мне было больно, когда кто-нибудь при мне интересовался у него: «А не трудновато ли жить рядом с такой знаменитой сестрой?»
Его ожесточенное стремление преуспеть в сфере, столь далекой от моей, и осенявший его свыше призрак Алексея Хомякова – нашего предка, ставшего для Льва образцом, – вознесли его на самую вершину университетской иерархии. В 1915 году была опубликована его докторская диссертация – «Основы средневековой религиозности», – в которой он развивал интуитивный образ «среднего человека». [43]
В 1920-м, уже женатым («без страстной любви», как он часто будет повторять потом) и отцом двух дочерей, он без памяти влюбится в молодую студентку, и она решающим образом повлияет на его жизнь и образ мыслей.
* * *
Я провела бессонную ночь. Решительно, меня глубоко взволновал этот звонок. Какие только мысли не вертелись в моем бедном мозгу, и сколько раз мне пришлось вставать – чтобы открыть окно, закрыть окно, записать фразу, выпить стакан воды…
Я досадовала на себя за то, что пригласила этого Ивана Ивановича П. Да кто он, в самом деле, такой? Должно быть, видный деятель режима, если ему разрешают разъезжать по заграницам. И потом, зачем ворошить прошлое? Я для этого слишком стара…
Устав от внутренней борьбы, я наконец последовала совету, какой мне давала мама, когда я, маленькая девочка, никак не могла заснуть: закрыв глаза, считать колонны, своими утонченными вертикалями образующие ритм сводчатой колоннады храма Казанской Божией Матери. Этот великолепный собор на Невском проспекте, возведенный по образцу собора Святого Петра в Риме, снова напомнил мне о Питере, о моем детстве, навеял воспоминания. Любая попытка убежать от прошлого снова неотвратимо приводила меня к нему.
Я заснула на рассвете.
Стравинский – «Пикассо в музыке»
Биконсфилд, 23 марта 1969
Как я уже говорила, Дягилев никогда ничего не отдавал на волю случая. После каждого спектакля реакции публики подвергались строгому разбору, и на основе этого выносились суждения, призванные в ближайшие сезоны закрепить достигнутый успех и достичь еще большего. Поистине научный подход!
В сезон 1909 года всеобщее одобрение снискала одна из миниатюр балета «Пир» – «Голубая птица», па-де-де из «Спящей красавицы» в хореографии Петипа.
Дягилев тут же решил еще поэксплуатировать «птичью» тему. Уж если нам надо стремиться к славе, мы вслед за Голубой поймаем и Жар-птицу! Вот откуда взялась «Жар-птица»…
Птица – часто повторяющийся мотив в народной иконографии, и она, несомненно, самое поэтичное существо из всего животного мира, ибо, обладая получеловеческой-полубожественной сутью, свободна от тягот мира сего. К тому же героиня фантастических сказок, взятых из русского фольклора, придавала всему еще большую живописность в глазах французской публики.
Для такой сложной души, как Дягилев, которого всегда влекло к мальчикам, Птица – существо без пола, не мужчина и не женщина, столь же юный эфеб, сколь и нимфа. Для заглавной роли он потребовал не пачку, а штаны – и эта роль досталась мне, хотя ее мечтал танцевать Нижинский (на пуантах!), а композитор Стравинский предпочел бы воздушную Павлову с ее тонким силуэтом, устремленным ввысь. Но Павлова сочла музыку несуразной и ушла, хлопнув дверью. Умирающий лебедь вполне мог бы воскреснуть в облике пылающей птицы, но из этого ничего не вышло. И тогда я, всегда верная инстинкту хвататься за подвернувшийся случай, приняла предложение.
– Тата, – с юмором напророчил Дягилев, всегда нежно и по-отечески называвший меня именно так, – вот увидите, эта Птица вознесет вас на небеса.
Музыка для «Жар-птицы» уже существовала – ее сочинил в 1822 году итальянец Катерино Кавос, предок Бенуа, но Дягилев пожелал иметь произведение оригинальное. Сперва он заказал одному композитору, который, уже не помню по каким причинам, предложение отклонил; потом другому, и этот тоже отказался, и еще Глазунову, но тот поссорился с Дягилевым… Короче, тут на горизонте возник Лядов. Говорили, что он ленив и медлителен, – это все оказалось легендой. Как бы там ни было, поскольку с окончательным ответом Лядов тянул, Дягилев срочно подыскал другого композитора, чьи первые опусы привели его в восхищение, – это был молодой Игорь Стравинский, 27-летний, тогда почти никому не известный.
Почти никому – да только не мне. Отец Игоря, певец-солист, жил со своей женой-пианисткой в тех же меблирашках, что и мы, предназначенных для артистов Мариинского театра. Игоря с моим братом Львом, родившихся в один год, связывали узы дружбы и страстное увлечение славянофильством.
Я уладила все свои дела, освободившись от ангажемента в лондонском театре «Колизеум» не без облегченного выдоха, и с верой в будущее бросилась в авантюру с «Жар-птицей», которая принесла мне боевое крещение в лоне «Русских балетов» и академическое признание от французского правительства.
Как всегда, в готовке пирога участвовали все: Дягилев, Бакст, Фокин, Бенуа и еще два члена «Мира искусства» – Врубель и Головин, исполнявший в те годы обязанности декоратора Мариинки. Все погрузились в чтение русских сказок и очень быстро поняли очевидное: единственная волшебная птица во всем русском фольклоре – Жар-птица, нечто вроде раскаленного павлина, – не совершает никаких героических деяний, а только ворует золотые яблоки из царского сада. И тогда режиссер – Григорьев – бросился изучать сборники легенд со всего света, выясняя, где и какая птица упоминалась.
– Почти нет таких цивилизаций, которые не сделали бы своей эмблемой домашнее пернатое! – изрек он с ученым видом. – В конце концов мы отыщем эту редкую птицу!
Да, причем отнюдь не одну! Фокин с Бакстом выбрали самых выразительных: орел Гаруда, носивший на спине индуистского бога Вишну; всевластный Симург персов, проживший целых 1700 лет, и гигантская птица Рухх из арабских сказок, способная поднять в воздух слона. Они занялись соединением всех троих в одно целое и сочинили такую Жар-птицу, какая и впрямь казалась сошедшей со страниц русской сказки. На следующий день журнал «Нувель ревю франсэз» вышел с заголовком «Как же это по-русски!», что нас немало позабавило.
Балет продолжительностью в сорок пять минут состоял из двух картин и девятнадцати номеров. Принц (Иван-царевич), пользующийся покровительством богов, тринадцать юных босоногих дев в белых одеждах, среди которых прекрасная влюбленная принцесса (Царевна Ненаглядная Краса), старый замок, окруженный таинственным парком, злодей-колдун (Кощей Бессмертный), щелчком «зеленых пальцев» превращающий ближнего своего в
