Тоже самое и с Булгаковым. Подступы к нему начались в те же аспирантские времена и не затихают до сих пор, хотя вышло немало статей, исследований, эссе, да и целая книга «Михаил Булгаков. Жизнь, личность, творчество». Исследовательская и творческая бескомпромиссность поразительна, так и хочется задать вопрос автору: «Позвольте, сколько же Вам лет?..» Само собой, студенческих, на худой конец, аспирантских. Виктор Петелин поднимает всю необъятную родословную Булгакова и тем снимает многие наивные толки и кривотолки. За счастье могут почитать иные литературные «миноносцы» и «крейсера», что успели уйти в мир иной: роль их в судьбе Булгакова подхалюзно-лакейская. «Ратоборцев за пролетарскую культуру раздражали не только монокль и «бабочка» автора «Дней Турбиных» – раздражал сам дух глубинной, вековой российской культуры». Вот говорится о Фадееве, который на этот самый дух не принимал Булгакова: «Шоры вульгарного социологизма и догматизма закрыли от него подлинный смысл общечеловеческого гуманизма Булгакова». А ведь это не только о Фадееве; кто не обливал его социологическими помоями – и кто в нынешние времена не подхалюзничал перед его памятью!
«...Энергия истинного художника всецело подчинена правде жизни и правде искусства. Чтобы не допускать в произведениях своеволия, художник должен обладать многими данными, которых нет у «простых» смертных: тонкостью чувств, непосредственностью впечатлений, быстротой зрения, богатствами души, неподдельностью ощущений, и главное – гражданским бесстрашием и чувством времени».
Это – о Михаиле Булгакове. Но ведь и о самом Викторе Петелине, не так ли? Нельзя разъять неразъемное: автора и его героя, особенно если герой – реальная историческая личность. Даже в повествовании о фельдмаршале Румянцеве, герое екатерининской поры, он во многом сливается с этим «орлом», хотя ни по образованию, ни по образу жизни к военным не принадлежит. Но такова «судьба художника», если он, конечно, истинный.
«Время беспощадно к художественным явлениям. И многое из того, что вчера было на верхних этажах художественной лестницы, сейчас скатилось вниз и мало кого трогает своими литературными достоинствами. Так было всегда. Так произошло и в наши дни...»
Опять вроде бы о Булгакове, но ведь и о себе? Пишущий такие строчки знает: есть совесть, передающая весть из прошлого в настоящее и будущее. Честно и бескомпромиссно. Что может быть лучше?..
(Московский литератор. 1998. № 3. Март)
3. Юрий Селезнев. Познание России
(Внутренняя рецензия)
Название книги точно отражает ее суть и направленность, подзаголовок – ее характер. Виктор Петелин – один из известнейших советских критиков, не повторяющих вслед за другими «зады», но, как правило, прокладывающих пути к пониманию истинной значимости тех или иных писателей, их творчества, смысла их художественных обобщений. Солидная научно-литературоведческая база, острый взгляд полемиста, смелость суждений о вещах, казалось бы, давно и прочно уложившихся в нашем сознании, все это в сочетании с гражданской, патриотической позицией и определяет как выбор предмета разговора в его критических статьях, так и угол зрения на те или иные явления советской литературы.
В предлагаемый издательству «Советская Россия» сборник статей автор включил как работы наиболее известные, принесшие и самому автору широкую известность, без учета которых, убежден, уже невозможно представить историю русской советской критики в частности, да и литературы в целом, так и статьи и рецензии, на мой взгляд, более локальной значимости. К числу первых, безусловно, относятся: «Лев Толстой и современность», «Степан Разин – личность и образ», «Два Григория Мелехова», «Герои Булгакова», «Россия – любовь моя» и «Разгневанная Россия». Ко второму разряду, на мой взгляд, конечно, потому что от субъективности не свободны, кажется, даже и компьютеры, можно отнести такие статьи, вошедшие в этот сборник, как: «От автора», «М.А. Булгаков и «Дни Турбиных», «Хроника одной жизни», «Человек и пустыня», «Первый роман о Маяковском», «Родные судьбы». Все это – работы крепкие, основательные, но все-таки во многом проигрывающие в сравнении с соседствующими фундаментальными работами первого плана прежде всего по новизне поставленных проблем, по глубине и масштабности обобщений. Эти работы носят скорее обзорный характер, а во многом или повторяют, или лишь расширяют по сути то, что сказано автором в других, так, например, статья «М.А. Булгаков и «Дни Турбиных» рядом со статьей «Герои Булгакова» выглядит преддверием, вступлением ко второй; «Родные судьбы» кажется в значительной мере лишь дополнением к статье «Россия – любовь моя». Может быть, автору стоило бы подумать об этом и составить сборник действительно лучших своих статей. Конечно, он оказался бы несколько объемно обедненным, но – убежден – несравненно выиграл бы в емкости, в цельности, представил бы действительно «избранного» В. Петелина-критика.
Статья «Лев Толстой и современность», написанная в 69-м году к 100-летию опубликования «Войны и мира», не утратила своей актуальности и сегодня. Одно это может служить наглядным доказательством ее необходимости в сборнике. Не трафаретен здесь, а вместе с тем и научно выверен анализ ленинских статей о Толстом, именно с этих позиций, с позиций ленинского прочтения Толстого, разбираются в статье образчики попыток «преодоления Толстого» в 20 – 30-е годы. Думаю, все-таки статье не хватает объективности, так как в ней отсутствует имя В. Шкловского, которому безусловно принадлежит одно из ведущих мест в общей системе разрушения Толстого, да и всей русской классики. Не стоит забывать о таком его труде, как «Материалы и стиль в романе Л. Толстого «Война и мир» («Федерация», 1929), в которой Л. Толстой предстает в качестве дилетанта, выполнявшего в «Войне и мире» официальный заказ на «дворянскую агитку» о «так называемой народной войне 12-го года» и т. д. и т. п. Стоило бы вспомнить и его выступление на I съезде писателей, да и его «Лев Толстой» в серии «ЖЗЛ» дал бы В. Петелину не мало прелюбопытных материалов для существенного дополнения статьи. Стоило бы непременно упомянуть в ней и о том, что Л. Толстой был отнюдь не единственным, но лишь одним из важнейших звеньев в общей системе разрушения и преодоления русской классики (Пушкина, Тютчева, Лескова, Достоевского – в первую очередь).
В статье «Степан Разин – личность и образ» автор анализирует три романа о Разине, отразивших и три этапа развития советского исторического романа: «Степан Разин» Чапыгина, «Степан Разин» Злобина и «Я пришел дать вам волю» Шукшина. Автор анализирует причины и результаты вольного обращения с историческими фактами во имя художественных обобщений у Чапыгина. При всем том, что полностью разделяю авторское отношение к Чапыгину и его роману, думаю, все-таки не стоит столь безусловно оправдывать отступления от правды исторической во имя правды художественной – и в «чапыгинские времена» – вспомним хотя бы того же Тынянова, и ныне «художественной правдой» оправдывают такие трюки с историей, с которыми мириться никак нельзя. Хотелось бы, чтобы в этом отношении авторская позиция В. Петелина прозвучала в книге четко и определенно. Очень точно и справедливо, на мой взгляд, дается оценка романа Злобина, не избежавшего вульгарно-социологических трактовок личности Разина и его движения в целом. Интересен и плодотворен найденный автором ключ и к творческому и идейному своеобразию романа Шукшина, взявшего лишь эпизод разинской эпопеи, но это такой эпизод и так взят, что через него раскрывается самая суть движения, личности его вождя, соотношения личности и народа и т. д. Статья интересная, по своей значимости выходящая за пределы анализируемых произведений, по существу представляющая развитие советской исторической романистики. Статья большая, и создается такое ощущение – хорошо бы ее поджать, может быть, за счет многочисленного цитирования, пересказа сюжетов романов, благодаря чему статья порою теряет динамичность, местами становится вяловатой.
