В начале марта 2014 года Путин явно еще не подтверждал возможность присоединения Крыма к России, он рассчитывал на благоприятное разрешение ситуации на Украине, договоренности с Виктором Януковичем и т. д. Так что бегство украинского президента в Россию должно было его удивить. Риторика же новых киевских властей позволяла делать вывод о том, что возникла прямая угроза ввода войск НАТО в страну по их просьбе.
Исторический момент: Президент РФ Владимир Путин в Кремле во время церемонии подписания договора между Российской Федерацией и Республикой Крым. Подписание состоялось после завершения выступления президента в Кремле перед представителями обеих палат Парламента 19 марта 2014 года.
Фото AFP
Такие намерения со стороны США просматривались давно и имели под собой определенную мотивацию. Напомним, что агрессия Грузии против российских миротворцев в Южной Осетии началась, как и кризис на Украине, в период проведения олимпийских игр (тогда – в Пекине, теперь – в Сочи). В обоих случаях антироссийская агрессия была начата при активном участии США. Некоторые действия американских политиков можно даже рассматривать как поощрение такой агрессии.
Например, разоткровенничался бывший министр финансов США Генри Полсон, который заговорил о финансовом кризисе, разразившемся осенью 2008 года, и, в частности, о ситуации с американскими ипотечными агентствами Fannie Мае и Freddie Mac.
Эти гигантские финансовые корпорации обладали в то время странным статусом, поскольку многие инвесторы считали их бумаги своего рода обязательствами американского правительства, хотя в действительности это было совсем не так.
Когда Fannie Мае и Freddie Mac начали «разваливаться», совокупная стоимость их ценных бумаг составляла 5,4 триллиона долларов, из которых 1,7 триллиона принадлежали партнёрам за пределами США. Крупнейшим внешним инвестором, державшим ценные бумаги Fannie и Freddie, был Китай, и он был крайне озабочен возможными убытками.
Тогда же Китай и получил от России сигнал, который сводился к следующему: «Давайте объединимся и одновременно выбросим бумаги Fannie и Freddie на рынок». Китай не собирался этого делать, но можно себе представить, какую уязвимость ощущали США вплоть до того момента, когда план по спасению вступил в силу, и ситуацию с Fannie и Freddie удалось взять под контроль.
Эта готовность России «вставлять палки в колёса» американской финансовой машины в какой-то мере объясняет, почему у Барака Обамы нет ни малейшего желания посмотреть на проблему с Крымом так, как её представляет Владимир Путин.
Как и в случае с Грузией, понятно, почему США на Украине действуют через «Правый сектор» (ПС), чтобы перекрыть газовый транзит через Украину в ЕС.
Заявления одного из лидеров ПС Дмитрия Яроша не оставили сомнений в намерении создавать перманентную угрозу этому транзиту. Из официальных лиц украинский депутат-радикал Олег Ляшко предлагал, например, установить стоимость транзита российского газа по территории Украины в страны Европы в размере 500 долларов за 1 тыс. кубометров и в случае отказа России платить указанную цену за транзит газа немедленно прекратить его.
При этом понятно, что пострадавшей стороной в случае реализации этих угроз выступила бы не только Россия, но и ЕС. Сдержанные ответные меры на подобные действия и заявления со стороны России в этой связи свидетельствовали о понимании проблемы, с которой столкнулись в Евросоюзе.
В этот же период устами Барака Обамы было сформулировано и своеобразное «коммерческое предложение» для ЕС: они готовы заменить Россию на энергорынке Европы полностью. Так, собственно, и раскрылась подоплека действий Госдепа США и их спецслужб на Украине.
В частности, стало понятно, что компания «Шеврон» имеет виды на украинские магистральные трубопроводы. Есть данные, что соглашением об ассоциации с Евросоюзом (в подписанной уже политической части) так или иначе предусматривается развертывание района американской противоракетной обороны под Харьковом. То есть вслед за экономической зависимостью последует и все более возрастающая военная.
Вопрос о том, зачем ЕС менять одну энергозависимость на другую, более жесткую (а в этом уже не приходится сомневаться), становится теперь риторическим. Впрочем, Евросоюз все же не предполагает оставаться внакладе. В частности, предоставление Украине кредитов предполагает смену собственников целого ряда объектов. Например, есть сведения, что предполагается передача германским компаниям Днепропетровского и Запорожского металлургических комбинатов.
Претензии ряда компаний существуют в отношении Николаевского судостроительного завода, предприятия украинской авиапромышленности и ракетостроения («Южмаш»), а также промышленного комплекса Харькова (в части производства подвижного состава для российских железных дорог и бронетанковой техники).
Крым как идея воспринимается в российском обществе очень специфически и несет в себе, пожалуй, своеобразный политический код. Этот код, судя по их поведению, неспособны разгадать ни ЕС, ни США. Вместо этого они всячески пытаются свести дискуссию об украинском кризисе к практической выгоде сторон. Дескать, России будет не выгодно содержать Крым, а значит, и смысла в его обретении, на их взгляд, просто нет. Возможно, поэтому особенных препятствий на пути Крыма в Россию и не воздвигалось.
Президент России Владимир Путин, федеральный канцлер Германии Ангела Меркель и черный лабрадор Конни
В свою очередь, Россия готовила к этому атлантистов начиная с «мюнхенской речи» российского президента в феврале 2007 года и заканчивая принуждением к миру в «сирийском конфликте» в 2013 году.
В этот период шло становление российской внешней политики с учетом слабых и сильных сторон НАТО: удалось сформировать несколько направлений в мировой политике, на которых Россия сегодня ощущает себя довольно уверенно, что, конечно, является признаком устойчивой суверенности.
Прежде всего это помощь тем странам, которые испытали сильный дискомфорт от пристального внимания к ним со стороны НАТО. В их число входят Венесуэла, Сирия и другие.
Второе направление – восстановление позиций на Ближнем Востоке, выстраивание собственных отношений с Израилем и Ираном одновременно. Причем в этом и состоит косвенное признание геополитического успеха России: страны G7 оказались неспособны на такое.
