За большими начальниками тянулись чиновники пониже рангом.
Семнадцатого июня 1946 года Георгий Попов получил анонимное письмо от инструкторов горкома и обкома с жалобой на заместителей секретарей МК и МГК, которые плохо работают, зато славно устраивают свои делишки:
«Живут они все в хороших квартирах, им нет дела до ремонта общежитий, завоза и заготовки дров, ведь у большинства есть газ и безлимитное пользование электроэнергией. Их интересует главным образом самоснабжение, автомашина и кремлевский телефон. Государственный бензин тратится на ежедневные разъезды их жен в магазины, на дачу, театры и другие места, в то время как инструктор не имеет права сам выехать на автомашине в район или на завод…
Заместители секретарей используют технических секретарей для посылок в сапожную мастерскую, театральную кассу, на склад, в аптеку, магазин и другие места. Спрашивается, почему у зам. секретарей такие барыни жены, что они на трамваях ездить не могут, а для этого требуется использовать технических секретарей… Поинтересуйтесь, сколько зам. секретарей сшили себе в 1945–1946 годах мужских и дамских пальто, ботинок, костюмов и так далее, и Вы увидите — они шьют не только своим семьям, но и братьям, сестрам, знакомым. А сколько вещей они получают со склада? А сколько звонков они делают на заводы, мастерские, ателье директорам с просьбами разными?..
Футбол они не пропускают, по три-четыре раза в неделю в театр ходят (проверьте, кто сколько билетов берет) и платно, и бесплатно, да часто днем в кино захаживают… А сколько гонору, зазнайства, ходят — земли под собой не чувствуют, не то что инструктору руку подать, так он не поздоровается и нос отвернет…»
Сейчас даже смешно читать, какими скромными привилегиями пользовались партийные работники в первые послевоенные годы. Но условия жизни обычных москвичей были совсем скудными. Магазины пустовали. Екатерина Алексеевна Фурцева, молодая и интересная женщина, хотела красиво одеваться, но не было возможности.
«Большинство партийных и советских работников носили кепки или фуражки, — вспоминал Георгий Попов. — И лишь те государственные деятели, которые были связаны с внешним миром, а также некоторые представители свободных профессий носили шляпы. К шляпам в широких массах было предубежденное отношение… В то время шляпы в магазине продавали по более дешевой цене, чем кепки, и все же покупалось, да и производилось шляп мало, и по качеству они были неважные…
Помню, как я находился на центральной трибуне мавзолея во время парада и демонстрации. Ко мне обратился Сталин и, указывая на одного товарища, стоявшего на левой трибуне, спросил:
— Что это у него на голове?
Я ответил, что это секретарь райкома партии, железнодорожник по профессии. Одет он в железнодорожную шинель черного цвета, а на голове у него кепка, видимо, не из новых.
Сталин сказал, что надо носить или шляпу, „как Молотов“, или такую фуражку, — и снял со своей головы фуражку полувоенного образца. Этого указания оказалось достаточно для того, чтобы изменить отношение к шляпам. На другой день я передал товарищам по MК партии замечание И. В. Сталина о головных уборах для мужчин.
Председатель Моссовета Пронин пригласил в Моссовет представителей торговых организаций с образцами шляп. Актив обзавелся шляпами. Постепенно в эту моду стали втягиваться не только городские, но и районные работники… Советские женщины носили береты или что-то похожее на них. Однажды на параде Сталин сказал:
— Когда смотришь иностранные журналы, то женщины Запада кажутся высокими, а у нас они ниже, на голове носят какие-то блины. Нельзя ли для женщин придумать что-то более красивое?
Наша легкая промышленность развернула производство дамских шляп. Шляпы из года в год делались более замысловатыми и высокими…»
Тридцатого мая 1946 года Попов выступал на собрании текстильщиков Москвы и области:
— Вот у нас здесь, в Петровском пассаже, выставка товаров широкого потребления. Заходите в отдел текстиля, и что вы там видите? Видите хорошие ткани. Но что пишут все посетители? Ткани хорошие, но их не видно в магазинах… С другой стороны, эта выставка показывает, что у нас очень неблагополучно с одной половиной населения, потому что о женщинах еще забота есть, а о мужчинах просто забыли. Вот попробуйте найти материал для костюма. Подходящего не найдете. У нас почему-то в текстиле годами изготавливаются только два сорта материи, это «Метро» и «Ударник», и от этого ни на шаг. Я думаю, что надо дать какой-то другой сорт, что же все «Метро» да «Метро», давайте хотя бы «Газопровод». Был сорт «Люкс», но теперь его нет…
В рамках программы репараций державы-победительницы вывозили из оккупированной Германии целые заводы. Репарации имели большое значение для послевоенной экономики СССР и его союзников. Особенно интересовали победителей радиолокаторы, управляемые ракеты, самонаводящиеся торпеды, биологическое и химическое оружие… Интересовались экзотическими проектами, скажем, идеей временного ослепления войск врага с помощью ультрафиолетовых волн. В таких направлениях, как ракетостроение и подводные лодки, Германия была мировым лидером.
Первого июня 1946 года Попов отправил записку Берии:
«На предприятия Москвы завезено 45 336 единиц трофейного оборудования. Однако значительное количество его не используется. Так, например, на предприятия авиационной промышленности поступило 11 700 единиц различного оборудования, используется же только 8763, на предприятия автомобильной промышленности завезено 8574, используется 7081, на предприятия электропромышленности завезено 5637, используется только 1688. В ряде случаев вследствие небрежного хранения оборудование приходит в негодное состояние.
MК ВКП(б) вносит предложение:
Образовать правительственную комиссию для решения вопроса о рациональном использовании трофейного оборудования на предприятиях г. Москвы и Московской области…»
Вывезенное из Германии ценное оборудование плохо использовали. Иногда оно просто пропадало.
«Иностранцы, которые приезжали в Москву из Берлина на поезде, — вспоминал работавший в Советском Союзе американский дипломат, — рассказывали, что на всем пути станции забиты вывезенными из Германии станками, большая часть которых гибнет под снегом и дождем».
Между тем немецкий станочный парк дал возможность советской индустрии двинуться вперед. Георгий Попов созвал директоров предприятий Москвы и потребовал создать новейшую газовую аппаратуру:
— Товарищ Сталин дал специальное указание, чтобы газ создал бытовые условия для рабочих и служащих Москвы более благоприятные, а затем направить газ на вытеснение дров. Причем товарищ Сталин строго подчеркнул и сказал, что в этом главное в газификации Москвы… Для этого потребуется организовать производство топливной аппаратуры, не только аппаратуры для приготовления пищи, подогревания воды, счетчиков, а топливной аппаратуры, которую мы никогда не производили… Поэтому надо сейчас поработать, чтобы мы могли бы показать правительству, что вот, мол, московская промышленность, союзная, республиканская, местная промышленность могут делать вещи не хуже, чем в Германии, не хуже, чем в Америке, а отделка должна быть лучше…
