Проводив короля с королевой, придворные проводили посла. Мнишек, на правах отца, довел его до кареты, а его другие воеводы – до дверей посольской квартиры.
Посол был очень доволен таким вниманием, и наутро сильно удивился, когда московские дворяне пришли к нему наутро с не очень приятной новостью.
– Челядь украла почти у всех наших сабли и ножи, лисьи шапки и две легкие шапки, расшитые жемчугом, – пожаловался адъютант.
– Чтоб ни слова об этом! – крикнул посол, опасаясь царского гнева из-за скандала на венчании. – Сами-то, я слышал, тоже хороши! Что за двое молодцов налакались за столом? А-ну отвечай!
Вопрос был закрыт.
В тот же вечер, поляки давали ответ послу.
– От имени короля сообщаю, что его величество радуется счастливому вступлению на престол Великого Князя Московского и обещает показывать с своей стороны расположенность к нему, – сказал в самом начале пиршества канцлер Великого Княжества Литовского. – Что же касается союза против турок, то об этом наши государства будут вести дальнейшие переговоры.
– Я нахожу оскорбительным, уважаемый канцлер, что моего государя не называют царем, а только великим князем и государем. Кроме того, я просил бы передать воеводе Сандомирскому, что во время брачного пиршества меня также оскорбляло то, что московская царица падала к ногам его величества Сигизмунда, – гордо ответил посол.
– Король является благодетелем русской царицы, господин посол. И она – его подданная, и будет оставаться таковой до тех пор, пока не покинет пределов королевства.
На это посол ничего не ответил.
* * *
Марианна сидела у себя в комнате и, любуясь обручальным кольцом, предавалась мечтам. Она уже пересмотрела все имеющиеся картины и рисунки Москвы, перечитала книги о нравах москвичей, выучила родословные самых знатных бояр. И теперь с нетерпением ждала, когда пройдет весенняя распутица, чтобы отправиться на коронование.
За долгие пять месяцев, которые прошли со дня ее венчания в Кракове, Марианна и Дмитрий написали друг другу не меньше полусотни писем. И, с каждым письмом от теперь уже законного мужа, она чувствовала, что ее привязанность к нему растет. Не то, чтобы Марианне было неприятно это осознавать. Скорее, ее это пугало. С той самой ночи, когда она узнала, что по ее вине погибла няня, и чуть было не лишился жизни ее кузен Войцех, она старалась отгородить себя от лишних переживаний. Поначалу она просто перестала обращать внимание на страдания или радость людей. А потом, когда это переросло в привычку, Марианна превратилась в холодную и расчетливую девушку, которую интересовала только личная выгода и больше ничего.
Вся эта авантюра с Дмитрием для нее была ничем иным, как попыткой возвыситься. Но после того, как отец предательски покинул его отряды, захватив с собой жалование шляхтичей, в душе Марианны появилась какая-то привязанность к царевичу. Она день и ночь пыталась придумать все новые способы, чтобы помочь ему достичь московского престола.
В конце концов, она начала ловить себя на мысли, что переживает не столько за свое будущее, сколько за его успех. Именно тогда, она попросила Корвуса найти для нее хорошую наставницу, которая бы научила ее поведению с супругом. И, прикрывавшийся монашеской рясой, чернокнижник Корвус, в чьи обязанности входило и подбор кандидаток для сатанинских оргий в подвалах Самборского замка, без труда оказал ей эту услугу.
Больше полугода Марианна тайно посещала известную на всю Польшу блудницу и куртизанку по прозвищу Аполлония. Каждую ночь, по два три часа, иногда в присутствии Корвуса, она выслушивала наставления Аполлонии и выполняла ее задания. И, наконец, раззадоренная, желающая проверить свои знания, она отправилась в лагерь к Дмитрию.
Ночь в шатре стала вторым событием в ее жизни, сильно изменившим не только ее отношение к своему будущему жениху, но даже и характер Марианны. На обратном пути в Самбор, Марианна долго размышляла о роли этого молодого человека в ее судьбе. Она вспоминала их первую встречу, беседы в саду. Его письма и грусть в его глазах, когда они расставались. В какие-то минуты ей даже хотелось вернуться обратно в лагерь, но насмешливый взгляд Корвуса, сидевшего напротив нее в повозке, охлаждал ее пыл.
И, наконец, венчание. Эта формальная процедура, празднование, то раболепие, которое проявлял по отношению к ней посол и московские дворяне – все вместе произвело на нее странное впечатление. Вместо того чтобы почувствовать себя полновластной царицей, Марианна, вдруг прониклась сильным почтением к Дмитрию. Она вдруг неожиданно для себя стала связывать свой царский статус с его именем. И если в самом начале, несмотря на симпатию к царевичу, Марианна даже подумывала отравить его, чтобы стать полновластной царицей, а потом выйти замуж за одного из европейских монархов, то сейчас, мечтая о встрече с мужем в Москве, она даже и представить себе такого не могла.
Она смотрела как отблески заходящего солнца, пробиваясь через пока еще голые ветки деревьев попадают на бриллиант и создают вокруг камня какой-то сказочный и волшебный ореол из переливающихся всеми цветами лучей, и чувствовала, что любовь захватывает ее все сильнее и сильнее.
Марианна уже даже не задавалась вопросом о том, не путает ли она страсть к власти с чувством к Дмитрию. Она просто лежала на своей кровати и мечтала о нем. Представляла себе свою встречу с ним, взгляды, улыбки, поцелуи, его красивые тонкие пальцы, сильную широкую спину и дыхание на своем лице. Она была влюблена.
Ее взгляд упал на один из шкафов, в котором стоял сундук со всеми ее любовными снадобьями, травами и эликсирами.
«Зачем они мне? – спросила себя Марианна, и тут же вспомнила, что пришло время купать в вине куклу из корня мандрагоры. – И эта кукла – зачем?».
Она повернулась на бок, чтобы не видеть шкаф, но рука как-то сама по себе, будто вопреки ее воле потянулась вниз, под матрас и вытащила магическую куклу.
Марианна взглянула на сильно пахнущую вином и одурманивающим запахом мандрагоры куклу, словно во сне встала с кровати и подошла к столику, на котором стоял кувшин с вином и ваза с засахаренными ягодами. Она высыпала ягоды на стол, налила в вазу вина, сняла с куклы одежды и погрузила ее в вино. Искупав свою магическую игрушку, Марианна снова положила ее под матрас, повернулась на спину и забылась глубоким тяжелым сном.
Последняя мысль, которая пришла ей в голову, была о Дмитрии.
«Скорее бы его увидеть, – подумала она. – Он освободит меня от этой магической чуши».
Москва пережила погромы. Верные Дмитрию отряды уже полностью очистили город от бояр, вступившихся за Годунова. Лихачи разграбили «предательских слуг», а городской люд уже без опаски ходил по улицам.
