26 января. Сидней, Австралия: Последнее чтение в Австралии. Скоро я уеду, и год вроде бы. Не знаю. Всё кажется новым как-то странно. Я думаю только о Джо. Я говорю этим людям. Даю интервью. Смотрю в потолок у себя в ящике ночью, и всё одно и то же. Внутри меня раздирает от крика. Никто не слышит меня, и никто не замечает разницы. Может, что-то странное или тревожное во взгляде и выдаёт меня, но помимо этого, всё у меня в голове. Я вижу их из своего черепа за десять миль.
1 февраля. Трентон, Нью-Джерси: Сегодня вечером всё прошло хорошо, и, кажется, впервые я немного нервничал перед выходом на сцену. Пришло больше народу, чем когда мы играли группой. Около семисот человек. Я рассказал им всё, что знал. Мне действительно нравится публика в Трентоне. На этой сцене я выступаю с чтениями с 1987 года. А после выступления на меня снова навалилась Смерть. Люди вокруг говорят со мной все разом. Я изо всех сил старался слышать их и говорить с ними всеми. Это нелегко после того, как два часа выворачивал перед ними себя наизнанку. После этого – бесполезный секс где-то в дорожном мотеле возле Трассы 1. Эти ночи лупят по мне молотом. Мне странно, что на моей подушке нет крови, когда я просыпаюсь. Наверное, в один прекрасный день у меня просто треснет мозг. Я, видимо, болтаюсь здесь, поскольку мне нравятся самоистязания. Я не позволяю себе перегореть. Повезло тем, кто перегорел. Но есть и другие, что впряглись надолго, – их пережевало и выплюнуло. Я кое-что об этом знаю.
13 февраля. Гамбург, Германия: Второй вечер здесь. Играли лучше, чем вчера. Компания грамзаписи пригласила нас на ужин. Ели с кучей пьяных немцев, очень клёвых, но, пожалуй, и всё. Я думаю только о том, чтобы сыграть хорошо. Особенно мне нравится начало. Скорей бы снова столкнуться с фанами «Chili Peppers», они очень славные. Ладно, на хуй. Давайте по-честному. «Перцы» клёвые сами по себе, круто выступают, но хочется только одного – сметать их на хер со сцены каждый вечер. Я только поэтому и играю этот ёбаный тур. Хорошо бы увидеть в Гамбурге побольше, но, конечно, нет времени. Неважно. Я годен лишь на то, чтоб играть, давать интервью и спать в своём чёрном ящике.
21 февраля. Ганновер, Германия: Сегодня вечером на сцену вылез парень с татуировкой солнца на спине – больше, чем у меня. Краски все перекосоебленные. Зелёный весь перекосило. Иногда от этой дряни меня так клинит, что я не могу заставить себя выйти за дверь. На концерте полно Народу, и весь вечер они тусовались на сцене. Интересно, сколько потов сходит с меня за год. Вот о чём я думаю, когда обо мне пишут гадости в журналах. О том, сколько пота из меня вытекло на пол. Они никогда ничего не узнают. Перемещаюсь через границы совершенно неузнанным. Будто гастролирую с трупом Джо. Будто вот-вот увижу его тело у себя на сиденье в автобусе. Я таскаю его за собой из города в город. Всё это время было тяжело говорить с журналистами, отвечать на их вопросы о нём. Мне кажется, так и весь год пройдёт. Не знаю, как я его переживу.
28 февраля. Инсбрук, Австрия: Я уже проводил здесь чтения. Сегодня в автобусе Крис крутил плёнку, на которую Джо записал свой голос. Странно слышать голос Джо. Невыносимо. Он был чертовски смешон, и от этого делалось ещё хуже. Я сидел напротив, захлёбываясь не то смехом, не то кровью. С этим можно примириться, когда слушаешь Колтрейна или ещё кого-нибудь, но Джо – другое дело. В конце концов, он вытащил кассету. Потом я сидел за кулисами, нервничал, ждал выхода на сцену и прикидывал, придёт ли на концерт такая же унылая толпа, какая, кажется, всегда собирается на наши выступления в Австрии. Мы играли вовсю, а они смотрели – и больше ничего. Вернулись в автобус и стали ждать отъезда. Горы сегодня красивые. Не представляю себе, как можно жить в таком месте, иметь перед глазами такой вид каждый день. Интересно, какое сознание у человека, который родился и вырос в чистом воздухе и на улицах, где нет бандитов? И что они думают о таких, как я, пришедших из другого мира?
1 марта. Милан, Италия: Я рад, что это концерт «Перцев», а не наш. Не нужно волноваться обо всякой дряни, типа «Блядь, мы в Италии, ничего не работает, а бригада – ленивейшие говнюки во всей истории рок-н-ролла». Можно просто выйти и играть, и не думать о том, что буквально каждый раз, когда я здесь играл, происходило столько всякой херни, что и на сцену не выйдешь. Нужно было давать пресс-конференцию. Я сосчитал магнитофоны – в общей сложности, пятнадцать. Некоторые просто записывали всю эту херню на бумажки. Какая разница. Зачем им вообще всё это надо? Я бы удивился, если б им удалось этим загрузить печатные машины. Смотрю, как бригада «Перцев» собачится с местной бригадой, которая то и дело роняет хрупкую аппаратуру: ещё повезло, что мы всего лишь разогревающий состав. Охранник пытается остановить меня, когда я иду в глубину зала. Я смеюсь ему в лицо и прохожу мимо. Это напоминает мне сцену в «Субботнем Вечере Живьём», когда бригада заявляется на съёмочную площадку «Звёздного пути» и разбирает все декорации, а Чеви Чейз пытается вырубить одного парня «смертельным щипком Вулкана», и тот лишь смеётся над ним и говорит: «Отвянь, клоун». Как можно воспринимать их всерьёз, если они сами ни в чём не шарят? Построили эту огромную арену прямо за церковью. Монахини не позволяют слишком шуметь, так что приходится делать звук ниже нормального уровня. Типично по-итальянски. Мне рассказали, и я расхохотался. Превосходно. Через несколько часов мы играем, и это замечательное. Я сижу в автобусе, жду отъезда, но в конце концов приходится выйти и ждать на стоянке, потому что здесь такой кумар, что хоть топор вешай, и я боюсь подцепить слабость от тех, кто так слаб, что вообще, курят дурь. По крайней мере, ночь хороша, и можно любоваться на звёзды.
5 марта. Ливерпуль, Англия: Продюсер «Перцев» каждый день вывешивает в гримерке расписание: кому когда на сцену, какие планы после концерта и т. п. Сегодня там говорилось, что здесь, в Ливерпуле «лохи чокнутые». Зал просто ледяной. Мне сказали, что здесь холодно даже летом. Должно быть, зданию две тыщи лет. Скорей бы на сцену. Позднее. Публика была по-настоящему отвязной. Едва ли не лучшая публика из всех, перед кем вообще приходилось выступать в Королевстве. Выступать первыми – хорошее начало долгих гастролей. Хорошо выходить к аудитории, которая здесь не затем, чтобы глазеть именно на тебя. Сегодня вечером был один из тех концертов, которые играешь и сразу забываешь о них. А иногда разогрев меня не удовлетворяет. Не успеваешь выложиться по-настоящему. Я заканчиваю и сижу в гримерке: вот бы у нас где-нибудь в городе был ещё один концерт. Душ здесь почему-то – в парадном офисе. Эта фигня не в счёт. Я вижу, как могу сосредоточиваться. Интересно, каким бы я был в реальном мире.
