Поэтому уже в первые месяцы правления сложилось мнение, что новый монарх проявляет интерес к народу, с недоверием относится к высшему обществу и вообще ведет себя независимо. В привилегированных клубах несколько дюжин людей, закулисно управлявших Англией, прежде чем завести разговор об этой женщине, которая летом собиралась развестись и вообще слыла подругой короля, непременно обсуждали его идеи, его социальную программу.
Тем временем обстановка в мире усложнялась, Европа стояла на пороге мировой войны: сначала вспыхнула война в Абиссинии, потом в Испании; Великобритания постоянно вынуждена была решать важные вопросы, связанные с внешней политикой. Какова же оказалась позиция короля в этом вопросе? Парламентское большинство и консервативное правительство, унаследованные Эдуардом от отца, относились враждебно к его главным идеям. Молодой король не подписывал бумаги не глядя, поэтому не удивительно, что иногда ему приходилось требовать справки у компетентных министров, для чего документ приходилось откладывать в сторону на несколько дней. Чиновники государственного аппарата жаловались, что это «задерживает» дела, приписывая такое промедление не интересу к ним со стороны короля, но тому, что тот поступает так из чувства противоречия. Поэтому Эдуард, располагавший кабинетом министров, где у него не нашлось ни одного единомышленника, вынужден был соизмерять шансы на успех своих планов, в том числе и личных, с могуществом и политической ориентацией этого кабинета; точнее — премьер-министра. Именно он, в действительности, повелевал королем.
Поскольку премьер-министра назначили до того, как Эдуард занял престол, он не имел права отправить его в отставку до новых выборов. Вот почему короля так интересовал вопрос, что же представляет собой этот премьер-министр, Стэнли Болдуин.
XI
Отец Стэнли Болдуина был крупным промышленником, а мать его выросла в семье методистского священника. В нем соединились доставшиеся по наследству философия больших денег и философия веры, мировоззрение богатейших владельцев сталелитейных заводов и взгляды полунищих священников, мораль могущественных хозяев, от которых зависят тысячи рабочих, и мораль квакеров, которые, обращаясь к этим рабочим, называют их «братьями».
Несправедливо было бы утверждать, что в Болдуине преобладал миллионер или что миллионер воплощал самую мрачную сторону его характера. Болдуин никогда не страдал от раздвоения личности: он был счастлив всегда, вплоть до той поры, пока не потерял здоровье; благополучно существуя с противоречивой, казалось бы, наследственностью в крови, он, похоже, не осознавал отсутствия гармонии в собственных инстинктах. Поскольку премьер-министр был честный человек, находившийся в согласии с самим собой, с Богом, а также с сильными мира сего, поскольку он никогда не становился игрушкой страстей, жертвой любви или неутоленного честолюбия, — вся его жизнь протекала в довольстве собой, и ему неведомы были бессонные ночи. Необходимые обязанности по отношению к ближнему, к обществу, государству и народу он всегда исполнял, следуя наставлениям своих духовных отцов. Ему не было свойственно высокомерие богача — он никогда не хотел унизить или хотя бы обидеть подчиненного, и свои наследственные привилегии возмещал услугами, которые охотно оказывал нуждавшимся в них.
Из десяти человек, составлявших коалиционный кабинет 1931 года (замечу, что я лично был знаком с половиной из них), мне кажется, безоговорочно доверять можно было лишь двоим — лорду Реддингу и Сноудену. Чтобы проверить свое впечатление, взгляну-ка я на их фото, относящееся к тем годам. Да, в то время вид у них был довольно усталый и озабоченный. Вот Макдональд разыгрывает из себя великого человека, с заметным усилием входя в образ грозного Юпитера; позади сэра Герберта Сэмюела, который потупил взгляд, словно Тартюф, и Невилла Чемберлена с его напускным добродушием сидели несколько англичан, имена которых едва ли известны за границей, и сэр Сэмюел Хор, чью душу, судя по всему, сжигает честолюбие. Но между Макдональдом и Сноуденом сидит человек гораздо более интересный, чем все присутствующие; это Стэнли Болдуин, соединяющий в себе неукротимую энергию с абсолютным душевным спокойствием. На этом официальном снимке уверенный в себе господин запечатлен со скрещенными на груди руками; он весел и лукав, мужествен и очень хитер. Кажется, что только у них с Хором хватит решимости — в той мере, в какой дозволяют понятия чести, — пойти наперекор всем, чтобы добиться собственных целей. У Хора цель — удержаться у власти, утоляя свое непомерное честолюбие, а у Болдуина — быть первым всегда и во всем наперекор любым обстоятельствам.
Ведь его карьера была блестящей: казалось, он не прилагал никаких усилий, когда дважды, трижды внезапно и стремительно возносился на вершины власти, скорее по воле случая и судьбы. Если верно, что каждый английский джентльмен мечтает выиграть дерби и стать премьер-министром, то Болдуин мечтал обо всем этом меньше, чем кто-либо другой. Он был вполне счастлив, управляя своим сталелитейным заводом, имел прекрасную семью. Но он считал своим долгом отдать себя на службу общества и твердо верил, что именно таков единственный мотив его поступков. Поскольку Болдуин состоял со Всевышним в очень доверительных отношениях и хорошо к Нему относился, он не сомневался, что и Господь относится к нему так же.
Прадед премьер-министра основал металлургическое производство около 1800-го года, тогда же, когда в Германии Круппы открыли первый завод. Сын его расширил производство, а сын этого сына — отец Стэнли Болдуина — сумел стать хозяином тысяч рабочих, главой крупного банка и железнодорожной компании. Женился он при этом по любви на бедной девушке, и чутье финансиста его не обмануло — он, вероятно, понял, что этот брак придаст его дому больше блеска, чем все его золото могло бы придать скромному дому пастора, в котором выросла его невеста. Две сестры его жены вышли замуж за двух известных художников Пойнтера и Берн-Джонса, а третья за отца будущего поэта Редьярда Киплинга. Мать Стэнли Болдуина писала стихи и романы, не лишенные таланта.
И совершенно естественно, что Стэнли Болдуин учился в Кембридже. Но эта учеба была всего лишь приложением к основному занятию, ибо, как и принц Уэльский, он вынужден был стать служащим у своего отца, чтобы потом достойно выглядеть в роли его преемника. Дело Болдуина-старшего все расширялось, а сын его оказался очень способным промышленником и финансистом. Естественно, как то принято было у всех богатых людей в конце XIX века, семья Болдуинов была строго консервативной. Кстати, вот что интересно с политической точки зрения: в этой династии объединились три британских народа, потому что кроме англичан в роду были еще шотландские и уэльские предки матери. Они бежали из горной Шотландии в 1750 году, и Болдуин рассказывал, что, когда был молод, ему приходилось делать над собой величайшее усилие, чтобы вставать, когда играли «God save the king!».
