Несколько раз мы стреляли в подозрительные места из пулемета, прямо от бедра. Повсюду слышались глухие звуки разрывов ручных гранат.
Некоторые гражданские, которые, несмотря на то что мы приказали им оставаться на месте, попали под выстрелы. Мы вышли к перекрестку улиц, который несколько партизан подвергли прекрасно организованному прицельному огню. Некоторым нашим солдатам удалось перебежать на другую сторону. Пятый поймал пулю и упал. Продолжать перебегать через эту площадь означало бы лишь новые ненужные потери. Поэтому некоторые наши солдаты, верно и быстро поняв происходящее, не ожидая приказов, свернули влево.
Потом мы вышли к первым баррикадам. Тут же установленный пулемет прошелся по ним, как граблями, и взводы снова пошли вперед.
«Берегитесь мин!» – кричит командир, и он не опоздал ни на секунду: первые солдаты бросились как раз туда, где они были установлены. Левее и правее баррикад были оставлены небольшие проходы, нашпигованные минами. Через несколько сот метров мы попали на главную улицу. Выстрелы слышались отовсюду. Вот в дом юркнули несколько гражданских, и у нас на руках тут же появился еще один раненый. Вооруженные гражданские и подозрительные лица с одной стороны и раненые с другой – кто осудит нас за то, что мы поливали огнем все, что попадалось нам на пути. Это оказалось трудной работой в случае, когда на нашем пути оказались двое пьяных русских.
Мы долго стояли на том главном перекрестке, пока белые сигнальные огни ракет «Вери» из батальона и пехотных подразделений не дали нам знать, что и они вошли в город на ту же глубину. Тогда мы двинулись дальше. Через несколько сот метров оказалась еще одна баррикада. Мы ясно видели, как за этим сооружением занимали позиции несколько гражданских. По ним ударили из пулеметов; кроме того, по баррикаде сделали несколько прицельных выстрелов тяжелые минометы. Прошло немного времени, прежде чем несколько проклятых партизан показали нам хвост и пустились наутек. Перебив еще немного людей в гражданской одежде, мы вышли почти к границам города. Наше продвижение задержала река, но на другом ее берегу оставалось всего лишь несколько домишек. Наша задача была выполнена, и теперь нам следовало возвращаться к главному перекрестку, где был назначен пункт сбора.
Курск оказался в наших руках. В эфире торжественно прозвучит еще одно специальное воззвание. И это сделала наша дивизия. В это время обстановка в городе успокоилась. В город входило все больше наших солдат, и теперь слабое сопротивление партизан стало бесполезным.
Гражданские выглядывали из домов, смотрели на нас и не могли до конца осознать, что мы пальцем не тронем никого из тех, кто не вооружен.[92] Перед горящим зданием нам удалось спасти несколько коробок, полных настоящим табаком. Трассирующие патроны одного из наших пулеметов предали огню одно из самых красивых зданий в Курске – ирония судьбы!
И все же мы подобрали для себя довольно хорошее место – настоящая мебель, большие окна и, что самое главное, кровати.
Понедельник, 11 ноября 1941 г
К сожалению, нам вновь пришлось столкнуться с некоторыми партизанскими штучками – среди нас один убитый и один раненый. Несмотря на то что здание по соседству было заминировано и нам запретили в него заходить, двое наших солдат не смогли преодолеть соблазн и решили обыскать его. Они проникли внутрь через окно, а затем через открытую дверь вошли в одно из помещений. Здание называлось Домом Красной армии, а внутри комнаты оказался письменный стол, один из ящиков которого был полуоткрыт, и через щель можно было разглядеть внутри небольшой пистолет. Один из солдат открыл ящик, и в следующее мгновение прозвучал ужасающий взрыв. Одному из солдат оторвало руку и ногу, второй получил легкие ранения и сумел самостоятельно выбраться оттуда. Нам не удалось спасти тяжелораненого, потому что через пять минут здание от крыши до подвала было объято пламенем. Он сгорел внутри.
Саперы активно ведут поиск мин по всему городу, но они, естественно, не могут находиться одновременно повсюду.
Вторник, 18 ноября 1941 г
К 14.00 нашему командиру приказано прибыть к адъютанту полка. Я думал, что он получит Германский крест в золоте, или его вызвали по какой-то другой причине. Я терзался многочисленными догадками, но ни мне, ни кому-то другому не удалось найти правильный ответ. Мы почти падали с ног. Мы, невинные ангелочки, думали, что нам предстоят несколько приятных недель, которые сможем провести у теплой печки, но нам было совершенно неведомо, что для нас подготовило вышестоящее начальство. И вот нам сообщили эти новости: нам предстоит наступать на Воронеж! И еще, что стало самым интересным: нам предстоит идти пешком! Мы стали пехотой! Что за глупость!
Но я все равно не злюсь. Старая солдатская поговорка говорит: «Не злись, а просто удивляйся». И все, что ты можешь делать за все время службы, это удивляться. Поэтому я смеялся и смеялся, испытывая злобную радость от своего унижения.
Воскресенье, 30 ноября 1941 г
Чего еще можно ожидать! Мы, арьергард дивизии, который обогнали все наши моторизованные части и подразделения, за последние пару дней прошли пешком 35 км. Потом нас перевели в авангард дивизии с задачей обеспечить ночью боевое охранение. И теперь нам предстоит пройти пешком еще 12 км, а потом атаковать. Прямо к передовой. Таков приказ. Кроме того, сегодня воскресенье. Что ж, переживем.
В 9.00 мы попадали на землю. Некоторые из наших солдат надели на верхнюю часть тела и на шлем накидки из белой материи для маскировки на снегу. Мы совсем выбились из сил. Погода была благоприятной для нас – ветра почти не было. Поэтому с нами все было в порядке. К 12.00 мы вышли к сегодняшней нашей цели. Вокруг ни звука, а это значит, что здесь, скорее всего, противника нет. Когда мы добрались до первых домов, один из унтер-офицеров 2-го взвода наступил на мину. Ему разнесло ногу до колена и оторвало большой палец на правой руке. Он выглядит ужасно. Может быть, его тоже не удастся спасти.
Нам разрешили остановиться на постой, что мы и сделали, выставив охранение на восток, хотя и маловероятно, что на нас кто-то нападет.
Понедельник, 1 декабря 1941 г
В 7.00 мы отправились дальше. Идет сильный снег, задул ураганный ветер. Ужасная погода для марша. У многих солдат в ротах уже проблемы с ногами. У многих наших плоскостопие, больные седалища и т. д. – все это совершенно неприемлемо для солдат в пешем строю.
Мы должны были укрыться в деревне примерно в 6 км к северу, но когда дошли туда, то обнаружили, что она состоит всего из двух избушек – места едва хватит даже для одного отделения. Поэтому нам пришлось пройти еще 8 км или около того. Другие роты катят мимо нас, часто с насмешливыми улыбками, адресованными нам, бедным хромающим парням. Мы медленно добрели до следующего рубежа, где нам определили три маленькие избушки и три так называемые русские дома – одна комната на взвод из тридцати девяти солдат. Они не смогут там разместиться даже стоя, а ведь там им предстоит ночевать. Я не могу этого выдержать, поэтому иду за адъютантом, чтобы он увидел своими глазами, в каком бедственном положении мы оказались. Это уже не война, а борьба за места для ночлега. А ведь мы уже покрыли 100 км [за несколько дней], и конца пути пока не видно.
