жизнь этих людей обрывалась тогда.
Мы остановились и разглядываем надгробия. Райян тоже задумался о надписях на памятниках. Вечный мир под сенью этих высоких пахучих сосен нарушают комары и мошки — не дают расслабиться, и приходится продолжать путешествие. Вдоль дороги режут глаз следы человеческой деятельности — брошенные трубы, остатки домашней утвари, кухонная раковина и телевизор, который слепым оком смотрит на лесной пейзаж и проходящих мимо людей, оленей, енотов.
Погода сегодня для приключений не самая лучшая. Грозовое небо тужится и темнеет на глазах, грозит минимум ливнем, а после обеда — и затяжным дождем. Мы уже в лесу и даже готовы вымокнуть — есть смена сухих вещей и куртки от дождя, — потому продолжаем путешествие по лесу, постепенно тонущему в сумерках. Выбоины на дороге не дают отвлекаться на прелести зелени, нужно смотреть под ноги. Птички тревожно переговариваются, сообщают друг другу о надвигающейся дождливой погоде. Мы с Райяном тоже обмениваемся впечатлениями прошедших недель. С моей стороны — бурно, с его — сдержанно выплескивая накопленные впечатления. Ноги делают свое дело, мы быстро приближаемся к цели — системе водопадов, к которым надо спускаться вглубь обрыва. Для этого построены деревянные лестницы с поручнями, скользкие от влаги и покрытые мхом по краям. Мы попадаем в акустический пузырь водопада, рокот которого усиливается при приближении, а воздух становится плотным и влажным. Ступеньки заканчиваются возле влажных скал, а шум достигает пика. Поворот головы направо — и открывается вид на первый рукав водопада. Он прорезает толщу слоев породы, которые сложены, как упавшие книги страницами вверх. Через них перекидываются поваленные деревья, и водопад мощно пробивает все эти преграды, орошая их пеной и брызгами. Он величествен и безупречен. Мусор, созданный природными разрушениями, всегда живописен, чего не скажешь о сотворенном человеком. Пробивающийся сверху солнечный свет серебрит брызги, которые летают облачком вокруг пенящихся струй. Эта лавина воды гипнотизирует. Камни мокрые, и ноги скользят по ним. Тут хотелось бы посидеть, впитать в себя энергию воды, но утилитарное соображение про мокрое мягкое место сдерживает.
Я прислоняюсь к мокрому камню и становлюсь частью пейзажа. Райян тоже искал себе местечко, но ему сложнее, он занимает больше места, чем я. Шум падающей воды очищает замусоренную навязчивыми мыслями голову. Такое себе природное очистное сооружение для мыслей и не только. Болтать тут тоже невозможно. Мы спускаемся еще на пролет ступеней и перемещаемся ко второму рукаву водопада, к которому еще нужно пройти немножко налево.
У этого водопада — более женственная энергия. Ему не надо сражаться с поваленными деревьями и слоями породы. Он падает, как тяжелая коса красавицы, с высокого обрыва вниз в маленький резервуар, от которого потом ручей льется дальше. В этом месте можно купаться. Здесь есть и поваленное дерево, и камни, на которых можно посидеть. Это официальный привал. Чувствуешь себя — как в храме: природные стены из камня, воды и сосен тянутся к темнеющему небу. Сверкание струй в редких лучах солнца делают место таинственным. Здесь тоже шумно, но не так, как возле первого водопада, который прямо барабанил по ушам.
Дождик пока что нас миловал, но небесные угрозы продолжаются. Раз уж ничего не пролилось на головы, мы решили поскорее возвращаться. Взбираться по мокрым камням спокойнее, чем спускаться. Мы взлетаем наверх и шагаем в обратном направлении. Мне всегда удивительно, как дорога меняется, когда идешь в другом направлении. И дорога назад всегда короче. Мы хотим опередить дождь, а также еще не использовали всю свою сдерживаемую месяцами энергию. Нам весело убегать от дождя, мы дурачимся и скачем козлятами.
Добежав до машины, едем к озеру. Разгоряченные и потные, мы идем к пляжу, и тут начинает капать дождик. Мы — единственные люди, оставшиеся в парке в такую погоду. Залезаем в прохладную, но приятную воду и завороженно наблюдаем за темной тучей, висящей над нами. Наши головы — как два поплавка в темной воде. Поплескавшись для порядка, оглашаем программу выполненной. Дождь усиливается, и мы сдаемся. Вылезаем из воды и отправляемся назад домой.
Один недостаток этого места, или его достоинство, — здесь нет связи. Утром мама старалась держать лицо в присутствии Райяна и не возражала остаться одной на несколько часов. Она тоже была рада приезду гостя, хотя считает мою дружбу с женатым мужчиной подозрительной и неправильной. Но так уже двадцать лет, и даже для нее Райян уже в статусе родственника, и она его любит. Его невозможно не любить. По дороге домой я звоню маме.
— Кира, у меня невыносимо болит глаз, и я не хочу жить. Сделай что-то! Я так не выдержу и дня больше!
Она плачет, и мне невыносимо слушать об этой боли. Из врачей остался один неиспользованный вариант — это офтальмолог. Хоть сегодня и суббота, но позвонить можно. Я возила маму в офтальмологический офис несколько лет назад, она их пациент. Автоответчик просит оставить номер, что очень хороший знак. Я оставляю сообщение о маминой истории. Когда мы доехали домой, мне перезвонил врач, и мы с ним продуктивно обсудили мамину проблему. Он приглашает нас приехать, чтобы осмотреть ее, как только мы соберемся. Хоть мы голодные и усталые, я срываюсь с мамой к глазному врачу, а Райян остается на хозяйстве готовить еду.
Нашлось инвалидное кресло в приемной, так что не надо было тащить маму на себе. Очень приятный и внимательный врач осмотрел ее и поставил диагноз — это опоясывающий лишай. Болезнь ужасная, она вызывает раздражение и поражение нервов и невероятную боль, которая может длиться много недель и даже перерасти в хроническую. Может закончиться даже потерей зрения, если язвы будут в глазу. Такого поворота я не ожидала. Сегодня обычные врачи уже не перезвонят и рецепт не выпишут, надо ждать понедельника. Глазной врач дает нам рецепт на специальные капли. Антивирусные препараты пить поздно и нужен рецепт, которого ждать от других врачей можно только с начала недели. Лекарства от боли у нас были, но они не помогали и давали головокружение. У мамы начинаются вирусные высыпания по лицу по ходу тройничного и лицевого нервов, и всё нестерпимо чешется. Она не может принимать многие лекарства из-за того, что у нее одна почка. Сложно глотать из-за низкого тонуса мышц, потому она не может выпить достаточно воды, а обезвоживание ухудшает боль. Правая сторона ее головы была прооперирована день назад, а левая сторона теперь покрывается багровыми кровавыми пузырями. Смотреть на нее без слез невозможно — к человеческим страданиям невозможно привыкнуть. И я
