Эрцгерцог ошибочно считал, что Софии умышленно запретили отправиться с ним в эту поездку, чтобы лишний раз оскорбить ее, и эти мысли наложили отпечаток на все впечатления эрцгерцога. Он вернулся в Австрию, готовый вспыхнуть от любой незначительной несправедливости. Он терпеть не мог, когда Софии оказывали расположение в один момент, чтобы осудить ее в следующий, благодаря сплетням и жалобам мстительных Габсбургов. В следующем году 16 января пара демонстративно не появилась на Императорском дворцовом балу. Венская Reichspost прокомментировала их отсутствие. «Мы должны были бы найти его непостижимым, если бы не тот факт, что положение супруги-консорта наследника престола достаточно унизительно, — писала газета. — Согласно этому церемониалу жене наследника престола предшествуют не только замужние дамы Императорского Дома, но даже совсем юные принцессы… Несколько молодых эрцгерцогинь, впервые появившихся на балу в этом году, были более заметны, чем жена эрцгерцога. Было понятно, что графиня Гогенберг, даже просто из чувства уважения к своему почтенному супругу, пытается избежать этой ситуации».
Еще одно доказательство противоречивого отношения Двора пришло в начале лета. Во время своего мирового турне эрцгерцог до глубины души был поражен размером и влиянием британского военно-морского флота в вопросах управления и расширения обширной колониальной империи. Хотя Австрия и не имела подобных захватнических планов, Франц Фердинанд считал, что его страна должна иметь конкурентоспособные военно-морские силы. Он стал адмиралом Императорского Королевского военно-морского флота и принимал непосредственное участие в становлении и превращении пока небольшого флота в грозную военную силу. Запуск флагманского корабля этого нового флота, дредноута Viribus Unitis, должен был стать моментом его личной победы, а вместо этого стал еще одним нежелательным напоминанием о том, что София еще не удостоилась официального признания. Вместе с Францем Фердинандом и его сводной сестрой Марией Аннунциатой она принимала участие в спуске корабля на воду в Триесте, но ее имя было исключено из официального списка участников.
И тем не менее ранее непреодолимая пропасть между Софией и членами императорской семьи постепенно сужалась. Каждое ее появление при Императорском дворе всегда вызывало очень противоречивые эмоции, однако то ледяное презрение, с которым раньше встречали ее члены императорской семьи, постепенно начинало оттаивать. На самом деле Габсбурги en passant (нем. мимоходом. — Прим. пер.) позволяли иногда себе несколько добрых слов о Софии в письмах, адресованных Францу Фердинанду. В 1907 г., нарушив длящееся несколько лет молчание, эрцгерцог Фридрих написал: «Большое спасибо вашей жене за теплые поздравления, на которые я от всего сердца отвечаю взаимностью». После того как София удостоилась титула герцогини, слова стали более пылкими, доходя до «сердечно приветствую вас и Софию». Даже эрцгерцогиня Елизавета, дочь Рудольфа и бывший враг Софии, в 1911 г. закончила письмо, адресованное Францу Фердинанду, словами: «Целую Софии руку».
Эти вежливые обращения стали следствием не только изменения статуса Софии, но и растущего понимания того, что Франц Фердинанд скоро взойдет на престол. Было достаточно просто отрицательно относиться к этому браку десять лет назад, когда Франц Иосиф был сильным и уверенно сидел на троне. Теперь, однако, ставки выросли, и цена отношения со стороны человека, который скоро сядет на трон, становилась слишком высока. Смягчение отношения к Софии, как и сдержанное восхищение ею, могло быть вызвано и ее способностью внешне безмятежно относиться к интригам и оскорблениям, направленным против нее, но для членов Дома Габсбургов скорее всего играли роль более эгоистические соображения.
Было, правда, одно исключение — молодой племянник Франца Фердинанда, эрцгерцог Карл. После смерти Отто Франц Фердинанд прилагал все силы, чтобы выступать в качестве опекуна для своих двух племянников. «Эта задача не так проста для меня, — доверительно признавался он, — но я использую все свои способности, чтобы воспитать их добрыми христианами, австрийцами и Габсбургами». В один прекрасный день Карл должен был сменить Франца Фердинанда на троне, и его дядя оказывал своему племяннику доверие, стараясь, чтобы он не был в стороне от политической жизни, как поступал с ним его собственный дядя Франц Иосиф.
Оставаясь нечувствительным к злобным сплетням, молодой Карл сблизился с Францем Фердинандом и его супругой, отдыхал вместе с ними и отклонял приглашения эрцгерцогини Изабеллы. «Я буду всегда оставаться вам верен», — заверил Карл своего дядю в одном письме. «Вы и тетя всегда были добры ко мне, и в знак своей благодарности я всегда буду стараться помогать вам настолько, насколько это будет в моих силах». Молодой эрцгерцог неоднократно выражал преданность своему «дорогому дядюшке». И в равной степени она относилась и к Софии, когда он заканчивал многие свои письма фразой: «Поцелуйте от моего имени руку моей тетушке». Ценя эту верность, Франц Фердинанд говорил: «Когда я стану императором, я возьму Карла с собой в Хофбург и предоставлю ему возможность работать вместе со мной».
21 октября 1911 г. в замке Шварцау в присутствии Франца Фердинанда и Софии Карл женился на Ците Бурбон-Пармской. Молодая пара стала исключительно близка с Францем Фердинандом и Софией. После нескольких недель, что провели вместе с ними Карл и Цита, племянник написал: «Дорогой дядя! Дорогая тетушка! Пожалуйста, простите меня за то, что я пишу карандашом, но я еду в поезде и испытываю глубочайшую потребность написать это письмо. Я хочу поблагодарить вас от всего сердца за то, что вы сделали все, чтобы доставить мне радость… особенно за очень добрый прием, который вы оказали мне и моей невесте, за вашу доброту и любовь. Вы не можете себе представить, как я счастлив, что вы одобрили выбор моего сердца… Я заверяю вас еще раз, что я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваши ожидания».
Цита, как и ее муж, была рада проводить время вместе с Францем Фердинандом и Софией. Позднее она вспоминала, что как-то раз на спектакле во время антракта она поднялась к Софии и при встрече с ней неосознанно склонилась и поцеловала ей руку. «Пожалуйста, никогда не делайте этого снова на публике! — прошептала София. — Это именно то, чего ждут люди, желающие нам неприятностей. После подобных случаев я даже получала по почте письма с угрозами». Но позднее Цита представляла отношения, сложившиеся между двумя парами, более двусмысленно. Инстинктивно защищая своего мужа и являясь достаточно консервативной и ортодоксальной католичкой, она смотрела на мир через призму этих взглядов, которая порой искажала даже самые благие намерения. В ее рассказах Франц Фердинанд начинал представляться как «злой дядя», который вместе с Софией намеренно поощрял Карла «вести очень легкомысленную жизнь» с целью «испортить его» и тем самым в конечном счете освободить место на троне для собственного сына Макса.
