аутентичности Mundus Novus, ибо мы располагаем только двумя короткими текстами Веспуччи на латыни, которые были написаны им еще в детстве. Сам по себе факт использования латыни не отрицает категорически его аутентичность. Веспуччи безусловно мог писать на латыни, и для текста, предназначенного широкой аудитории, лучше всего подходила именно латынь, чтобы обеспечить ему выход на международный рынок. Латынь Mundus Novus не была ученой, т. е. не была педантично-изысканной, которую использовали гуманистические схоласты, свысока относившиеся ко всему, чего не было в работах Цицерона.
В любом случае, за саму латынь вполне мог отвечать и не Веспуччи. В чем-то напоминающем выходные данные в конце книги указано, что текст является переводом. Принимать это буквально не обязательно. Авторы того времени представляли оригинальные тексты как переводы, чтобы скрыть неточности, с целью мистификации или дабы создать дистанцию между писателем и аудиторией в стиле, аналогичном тому, который современная теория драматургии называет Verfremdung [219].
В варианте на латыни Mundus Novus сказано, что текст является переводом с итальянского. В первой редакции на итальянском языке сказано, что это перевод с испанского. В обоих случаях переводчик назван «веселым (jocund) переводчиком», что заставляет воспринимать весь текст как авторскую шутку. Впрочем, шутка могла иметь мишенью реального переводчика, если его фамилия звучала как-то вроде «Jocundus». И кое-кто из первых читателей предположил, что это была отсылка к веронскому архитектору Джованни дель Джокондо. Ничем иначе не прославившийся Джулиано дель Бартоломео дель Джокондо упомянут в другом тексте, приписываемом – скорее всего, ложно – Веспуччи. Позднейшие и более внимательные читатели идентифицировали как переводчика Джулиано дель Джокондо, флорентийского торговца. Процитируем версию на латыни:
«Веселый переводчик перевел это письмо с итальянского на латынь, чтобы все, кто понимает латынь, могли осознать, как много вещей, достойных удивления, можно обнаружить в наши дни, и чтобы поколебать безрассудную смелость тех, кто считает, что постиг небеса и их величие и узнал больше, чем ему положено знать, в то время как за всё время, что развернулось свитком с начала нашего мира, обширность Земли и вещей, что внутри нее, остается неизвестной».
Текст нарочито ироничен. Предположение заключительного утверждения само по себе пример безрассудной смелости, от которой автор отрекается. Довольно рискованно было бы принимать что-то из этого параграфа за чистую монету; с тем же успехом можно поверить, будто Имя Розы было реальной средневековой работой или что д-р Ватсон – подлинный автор «Приключений Шерлока Холмса».
Наконец, есть еще тема третьего путешествия. Памфлет упоминает «два путешествия под эгидой короля Кастилии». Насколько нам известно, ранее был только один такой вояж, но во Фрагменте Ридольфи уже есть намек на третий. Упоминание о трех вояжах в Mundus Novus более четко, чем во Фрагменте. Оно не допускает сомнений. Автор недвусмысленно пишет, подытоживая: «Это были наиболее достойные упоминания вещи, виденные мною в моем последнем путешествии, которое я называю третьей экспедицией; ибо были две другие экспедиции, которые по приказу великодушного короля Испании я сделал в направлении Запада» [220]. Следующая публикация, появившаяся под именем Веспуччи, расскажет более подробно об этом неизвестном из иных источников путешествии, утверждая, что экспедиция достигла континентальной части Америки до Колумба. Поэтому автора Mundus Novus приходится признать соучастником откровенного обмана. Mundus Novus намекает на будущее четвертое путешествие, которое никогда не случится. В очередной публикации, выполненной на «конвейере» Веспуччи, оба этих мнимых вояжа трактуются как реальные. Таким образом, главной причиной исключения Mundus Novus из общего корпуса текстов Веспуччи является желание его почитателей освободить Америго от подозрений в рассчитанном и своекорыстном обмане.
И всё же этому человеку была свойственна расчетливая ложь (что несколько иным образом было характерно и для Колумба). В любом случае, отсылка к третьему вояжу в Mundus Novus более домысел, чем обман. Попытка возвеличить себя, но безвредная. И только в связи с последующим развитием темы – к чему Веспуччи, как я надеюсь показать, не был причастен – она приняла такие зловещие масштабы.
Mundus Novus довольно близко следует рукописному отчету Америго для Лоренцо ди Пьерфранческо де Медичи. Помимо пассажа о космографической теории, который мы уже рассматривали (стр. 99-107), и некоторых тривиальных изменений, главные дополнения вызваны желанием угодить вкусам читающей публики, сделав текст одновременно нравоучительным, сенсационным и вульгарно-распутным: та же комбинация, что характеризует современные масс-медиа. В оригинальном отчете Веспуччи упоминает, что его второе пересечение Атлантики проходило в течение 64-х дней. Mundus Novus пускается в разглагольствования:
«Но что мы претерпели на обширных океанских просторах, как рисковали потерпеть крушение, какие телесные неудобства мы вынесли, с каким беспокойством ума мы трудились – это я оставляю на суд тех, кто по своему богатому опыту хорошо знает, что это такое – искать неизвестное и пытаться что-то открыть, даже того не сознавая. И если вкратце пересказать наши мытарства, то скажу только, что из 67-ми [sic] дней нашего плавания 44 были днями непрерывных дождей, грома и молний – было так темно, что никогда мы днем не видели солнца и чистого неба ночью. По этой причине нас обуял такой ужас, что мы вскоре потеряли всякую надежду пережить всё это. Но во время этих страшных бурь на море и небе, таких частых и таких сильных, Бог не оставлял нас и открыл в конце пути нашему взору континент, новые земли и неизвестный мир. При виде всего этого мы преисполнились такой радостью, какую только может себе представить тот, кто достиг убежища после многочисленных бедствий и превратностей судьбы [221]».
Mundus Novus также добавляет массу всякой чепухи, настоянной на самомнении. Веспуччи и так скромностью не отличался, но в печатной версии были перейдены все границы приличия:
«Если бы мои товарищи не относились со вниманием к сказанному мною, имеющему познания в космографии, то ни один капитан, ни даже сам руководитель всей нашей экспедиции, не знал бы наше местоположение после 500 лиг пути. Ибо мы блуждали в потемках и не знали нашего курса, и только инструменты для определения высот небесных тел показали наш курс верно; и этими инструментами были квадрант и астролябия, о которых все в экспедиции вскоре узнали. По этой причине они в итоге исполнились ко мне большого уважения; ибо я показал им, что хотя я человек и без практического опыта, но, научившись понимать морские навигационные карты, я приобрел бо́льшие умения, чем все капитаны мира. Ибо они знают только те морские пути, по которым часто плавали» [222].
В этих пассажах слышен истинный голос Веспуччи: завышенная самооценка, презрение к традиционному лоцманскому делу; настаивание на обязательном использовании инструментов в мореплаваниях; навязчивое упоминание квадранта и астролябии.
Поэтому Mundus Novus,
