Происшествие настолько позабавило мистера Олливанта,что он не мог сдержать смеха; писатель серьезно обиделся, и прошло немало часов, прежде чем к нему вернулась жизнерадостность и он простил друга.
Душевное состояние Майн Рида не улучшалось, напротив, оно с каждым днем становилось хуже; был созван медицинский консилиум, и врачи высказались за возвращение больного на родину; к тому же благотворное воздействие на него могло оказать морское плавание.
Миссис Рид сказали, что если ее муж останется в Штатах, он кончит свои дни в психолечебнице.
Потребовался немалый такт и множество уговариваний, чтобы Майн Рид согласился вернуться на родину. Естественно, что в своем нынешнем состоянии он страшился вернуться в Англию или Ирландию.
Жена написала брату писателя в Ирландию, который тогда жил в их старинном доме, сообщила о тяжелом состоянии Майн Рида и о том, что они вскоре возвращаются домой.
Но для этого необходимы были средства; читатель поймет, что крах журнала Майн Рида и последовавшая за ним длительная серьезная болезнь оставили его без единого пенни, а работать он теперь был не в состоянии. В подобных обстоятельствах доктор Уотсон предложил написать письмо с изложением этих фактов, и мистер Олливант разослал его друзьям писателя в Нью-Йорке с целью получить нужную сумму.
В результате этих достойных похвалы усилий за короткое время было собрано шестьсот долларов. Вот имена джентльменов, которые так великодушно помогли Майн Риду в трудное время:
Ле Гран Локвуд
Кортленд де Филд и Ко
Джон У. Хеймерсли
Дадли Филд
Генерал-майор Джозеф Хукер
Джеймс У. Джерард
Роберт Боннер
У. Уоттс де Пейстер
Джеймс У. Бикмен
Уильям Каллен Брайант
Судья Чарлз П. Дейли
Л.Б. Стоун
Теодор Рузвельт
Деньги передали жене Майн Рида, поскольку теперь она ведала финансами и приняла на себя ответственность.
На пароходе «Сайберия», линии Кунард, была заказана каюта первого класса, потому что Майн Рид хотел плыть с капитаном Гаррисоном; и вот писатель с женой оказались на борту «Сайберии», направляющейся домой, в Англию.
Последний раз навестил Майн Рид страну, которая приняла его и ради которой он проливал кровь и заслужил воинскую славу.
Глава XXI
Рассказ миссис Элизабет Рид о плавании. Снова в Англии. Посещение Ирландии не приносит пользы. Отправляется в гидропатическую больницу в Англии. Возвращается в Лондон в поисках медицинской помощи. Хорошие результаты. Отрывок из письма. Возобновляет литературную работу. Волнующая политическая речь. Ораторское искусство. Получает приглашение исследовать Калифорнийский залив. Предложение П.Т.Барнума. Снова слег. Приготовления к похоронам. «Воскрешение». Калека на всю жизнь. Литературная работа. Переезжает в другую местность. Ежедневные прогулки в инвалидном кресле.
Пишущая эти строки никогда не забудет памятное плавание моего мужа и меня самой в октябре 1870 года и последующие события.
Чарлз Олливант и наш добрый друг Аргайл Уотсон из Нью-Йорка провожали нас до палубы парохода; доктор Уотсон передал моего мужа заботам корабельного врача «Спенса», рассказав ему о физическом и душевном состоянии Майн Рида и о том, что тот нуждается в постоянном присмотре.
Мы попрощались; наш друг Чарлз Олливант оставался в Нью-Йорке, и вскоре после прощального рукопожатия берега исчезли за нами.
Мистер Олливант так прочувствованно пишет об этом прощании:
«Отплытие состоялось 22 октября. Я хорошо помню наше прощание на палубе. Я тогда решил не возвращаться в Англию, а связать свое будущее с Америкой, которую полюбил, как и Майн Рид, а ему моя помощь в качестве секретаря больше не была нужна. Расставание было печальным, потому что я не знал, когда мы снова увидимся.
Я стоял на пристани и смотрел, как медленно исчезает вдали корабль, и горе мое казалось невыносимым. Я почувствовал себя очень одиноким».
Было что-то странное в том, что на борту корабля пассажирами в каютах были только мы с мужем и еще один человек. «Сайберия» пришла из Бостона и задержалась в прибытием в Нью-Йорк. Поэтому все ее пассажиры отплыли на кораблях, ушедших раньше.
По тому вниманию, с которым относились к нам с мужем, можно было подумать, что мы сняли весь корабль. Даже моему маленькому мексиканскому пуделю Тотти позволили сопровождать хозяйку, хотя на кораблях линии Кунадр существует правило, запрещающее перевозить собак. Нам отвели каюту на палубе, и по приказу капитана Гаррисона корабельный врач и первый помощник заняли каюты напротив нашей, потому что мой муж испытывал странные галлюцинации и не всегда отвечал за свои поступки.
Незнакомцу могло показаться патетическим зрелище хрупкой молодой женщины, на плечи которой легла вся ответственность за мужа в то время и позже.
После беспокойного плавания по бурному морю мы наконец прибыли к цели своего назначения – гавани Квинстаун. Однако погода была против нас, и нам пришлось плыть в Ливерпуль. Но и здесь море было таким неспокойным, что тендер не мог причалить к пароходу. После многочисленных усилий, поняв, что они ни к чему не приведут, первый помощник взял меня на руки и перепрыгнул на борт тендера. Ту же самую услугу другой моряк оказал моему мужу и еще одному пассажиру. Конечно, перенесли и Тотти.
На следующий день мы на пароходе отплыли из Ливерпуля в Белфаст.
Плавание принесло Майн Риду мало пользы; он был беспомощен, как ребенок, и даже не мог ходить один. И вот снова он ступил на берег родной земли, своего дома. Тот, кто приезжал сюда как герой войны, сейчас стал банкротом, лишенным средств и здоровья!
Старый дом, в котором родился Майн Рид, был цел, но как изменились его обитатели! Старые строения исчезали, и их место занимали современные здания.
Во время недолгого пребывания в Ирландии – беспокойный дух Майн Рида требовал постоянных перемен – мы жили в гостеприимном доме зятя моего мужа преподобного Т.Кроми из Армага. Здесь Майн Риду посоветовали испытать лечение в «Водной лечебнице» Смидли в Метлоке, Дербишир. И вот мы снова плывем по бурному морю. Майн Рид «смотрел, как холмы родной земли исчезают за волнами». Больше он никогда их не увидит.
В Ирландию мы прибыли в ноябре 1870 года, а уже следующий месяц застал нас в сумасшедшем доме Смидли – не могу никак по-другому назвать это заведение в Метлоке, Дербишир.
Никогда не забуду отчаяние, почти ужас, которые охватили меня и моего больного мужа при первом появлении в мрачный декабрьский день в водолечебнице Смидли. Казалось, у входа в лечебницу написано: «Оставь надежду всяк сюда входящий»[46].
