За полторы недели лаборатория вымерла. Сожгли всех, кроме одной партии, которую я отправил на свалки «Бургер-Кинга» и «7-11». Через месяц я уволился и начал работать в магазине мороженого. Недавно я подумал, что было бы гораздо забавнее отправить ящики в более интересные места. Например, притащить ящики с дохлыми мышами и крысами в какой-нибудь приятный жилой район по соседству и поставить по одному у каждой двери? Или отправить экспресс-почтой целую партию в свою старую школу или домой любимой девушке? Можно открыть ящики и забрасывать прохожих на улице. Или взять пакет, положить у чьего-нибудь порога, поджечь его и позвонить в дверь? Парень выходит, пытается затоптать костёр и… ф-фу, под ногой хрустят жареные грызуны! Можно ещё их заморозить и швырять в прохожих в Вествуде – здорово!!! Если мыслить открыто, возможности бесконечны.
…
Жизнь покидать – безбольно
Жизнь покидать – безмолвно
Покинутость вырастает изнутри
Леденящим, пронизывающим, убийственным раком
Рождённым и оставленным во прахе
Солнце восходит
Ты гуляешь по улице
Ты понимаешь что покинут в доме совсем один
Внутри холодно
Двери заперты
Тебе не выйти
Кто покинул тебя
Никто не покинул тебя
Ты смотришь на себя
И нет никого в доме
Ты говоришь: эй, куда я пришёл?
Ты пришёл в никуда
Это покинутость
Я открываю глаза и вижу
Я чувствую
Это пожирает меня
Вот она – покинутость
Отключи меня
Или скоси меня
Заставь не думать о себе
Приди домой
Закрой дверь
Запри дверь
Убедись, что ты запер дверь
Задёрни занавески
Посмотри в окно
На улицах полно убийц
Змеи у твоих ног
Почувствуй грязь потрогай болезнь
Исцели болезнь
Останови кровь
Исцели болезнь
Останови видение
Успокой неспокойство
Сядь на тахту
Сбрось тяжесть
Вынь ружьё
Вставь дуло в рот
Закрой глаза
Думай о грязи
Думай об отчуждении
Стань уединением
Воплоти одиночество
Пусть будет твоим оружием
Отдели других
От себя
От них
Возьми оружие
Нажми на спуск
Покажи им из чего ты сделан
Прекрати мельтешить
Нажми на спуск
Кончай шутку
Сделай это реальным
Кончай
…
Они сидят за столиком в баре. Официантка подходит принять заказ. Она заказывает сухой мартини, он заказывает чашку кофе. Чуть погодя официантка приходит обратно с напитками. Она говорит:
– Я запуталась, кто есть кто?
Леди говорит:
– Я мартини.
Джентльмен говорит:
– Я кофе.
Официантка ставит напитки на стол и уходит. Она – джин. Холодный, опьяняющий. Заводит, заставляет потерять голову, становится тепло внутри. Если переберёшь, станет плохо и ты вырубишься.
Он – кофе, горячий, дымящийся, фильтрованный. Можешь добавить в него что-нибудь для улучшения вкуса. Портит желудок, возбуждает, напрягает, натягивает. Накачивает, бодрит, выжигает.
Кофе и джин не смешиваются никогда, каждый всё время старается улучшить свой вкус.
…
Мадонна. Когда я слышу её, я хочу пива. Хочу мчаться в авто и играть в кегли. Из-за неё мне хочется бежать за покупками в «Сирс». Из-за неё мне хочется дать пинка вегетарианцам. Когда я слышу её пение, я знаю, что она поёт для меня. Она хочет со мной непристойностей. Когда я вижу её лицо, её глаза, её губы, они говорят со мной, бросают мне вызов… Я становлюсь с нею мерзким. Такое чувство, будто я хочу отжаться много раз подряд от пола или сходить в скобяную лавку. Затем мне нужно остыть. Я должен остыть, мужик. Поможет либо холодный душ, либо пластинка Брюса Спрингстина.
…
Мужчина и женщина
Навсегда разорванные
Навсегда разъединённые
Сцепившись
Терзают плоть друг друга
Ебутся в мелких могилах
Катаются в пропитанной кровью грязи
Он смотрит ей в глаза
Он протискивается в неё
Глубоко в неё
Он вырывает ей матку
И вытряхивает ей на лицо
Он кричит:
Чья это была фантазия?
…
Тараканы – ваши боги. Вы слабы. Вы должны бы молиться им. Они – более совершенная форма жизни, чем вы. Вы затраханы своими идиотскими идиосинкразиями. Вам нужны психоаналитики, транквилизаторы, вам нужен отпуск, вы начинаете войны, совершаете суицид, вы крадёте, вы лжёте, вы мошенничаете. Вы слабы. Вы не можете выжить, вы слишком заняты – таскаете свои огромные мозги. Вынуждены строить тюрьмы, чтобы ваши сородичи не убили вас. Вы убиваете всё. Вы живёте в страхе. Вы не можете жить просто и красиво, как таракан. Вы делаете аборты. Вы занимаетесь бессмысленной деятельностью. Вы слабы, тараканы – ваши боги. Вы недостойны– даже целовать гладкие чешуйки на брюшке матери-тараканихи. Вам они отвратительны, вы их боитесь. Их больше, чем таких, как вы. Вам тошно даже смотреть на них, они заставляют вас блевать. Вы слабы. Тараканы – ваши боги. Отдайте им свою тарелку пищи. Сделаете вы это или нет, они переживут вас и вашу тупость. Вы пытаетесь истребить их газом и ядом, точно так же, как собственный вид. Но таракан возвращается, он ещё сильнее, проворнее, он получил иммунитет. Вы смотрите телевизор, вы запираете двери, чтобы защитить себя от себе подобных. Вы колетесь, продаёте свои тела, вы находите новые изобретательные способы калечить себя и других. Вы слабы. Тараканы – ваши боги.
…
Она касается меня
Джунгли вспыхивают испепеляющим огнём
Как пылающая змея
Я смотрю ей в глаза
И в них мелькает кино
Разбивается машина
Люди пинают трупы
Мужчины выдирают себе трахеи и грозят ими небесам
Я думаю про себя:
Я не хочу этого пережить
Я хочу сгореть в обломках катастрофы
Жареная плоть в джунглях
…
Этой зимой умер мой отец. Просто умер. Я рад, что он умер зимой. Одна мысль, что его тело сохранится в холодную пору. Не кажется ли вам, что так чище? Меньше тления? Мне это нравится. Я почти могу представить его мёртвое лицо. Глаза – застывшие, равнодушно закатившиеся наверх. Отпавшая челюсть. Смотрится как любые фотографии жертв нацистских лагерей. Да, он умер зимней порой. Сохранился в холоде. Такова моя память об этой смерти. Холодный, замороженный, застывший. Совершенно не тронутый летним зноем и влагой. Зноем, который заставляет мои мысли гнить и кипеть в дерьме и разложении. Нет, память о нём живёт в морозильной камере моей души. Тепло сочувствия и нежности не проникает сюда. Этих чувств всё равно не бывает. Я не был ни на похоронах, ни на встречах, что им предшествовали. Я пропустил два момента, при которых мне хотелось бы присутствовать. Я не был при его последнем вздохе. Мне хотелось, чтобы мои глаза оказались близко к его глазам и его последний вздох овеял меня. Я не смог вдохнуть ни единой частицы его последнего вздоха, глядя ему прямо в глаза. Я бы задержал в себе его дыхание, насколько смог, чтобы потом выдохнуть в банку и оставить у себя. На вскрытии я тоже не был. Мне бы очень хотелось посмотреть на его потроха, его мозги, его тело. Расчленённое холодным, аккуратным хирургическим образом.
