Возок оттащили назад, привели другую лошадь, и Славка уехал.
12
На следующий день пришла Голопятовская группа. Еще шумнее стало в Дебринке. Славка большую часть суток проводил в караулке, на обороне. Обороной считались два места. Одно на верхней улице, в самом конце, обращенном к станции, другое - в последнем дворе нижней улицы, где проходила дорога на станцию. В двух этих точках жили, занимали оборону, дежурили круглосуточно особые группы, во главе со своими командирами, назначенными Арефием. Семьи из этих крайних домиков перешли в глубь деревни и все хозяйство оставили на попечение и присмотр партизан. Кроме этих точек, постовые стояли у караулки, по улицам по-прежнему ходили патрули.
Часто к Славке приходил Саня. Приносил еду - кусок сала с хлебом, яйца, а то молока бутылку. Как-то принес, раздобыл где-то, диски к пулемету, сам же и набил их патронами. Диски лежали теперь в мешке, под лавкой, где стоял Славкин пулемет.
...В ту ночь Славка вернулся с дежурства уже на рассвете. Разделся и сразу уснул мертвым сном. Когда проснулся, подумал, что все время его что-то будило, но разбудить не могло. А будили его тяжелые, резкие, иногда трескучие взрывы, а также стоны и причитания перепуганной мамаши Сазонихи. Ребят и Таньки дома не было, мамаша Сазониха ползала по полу, охала, стонала, причитала, боялась почему-то подняться. Славка смотрел на нее, ничего не понимая. Ему стало смешно, и он хотел было засмеяться, окликнуть старуху, спросить, почему она на полу, но тут резко и сокрушительно треснуло во дворе и на секунду в избе потемнело.
- Ох, господи, караул, спасите! - стонала Сазониха.
Славка посмотрел на окно, удивился, что стекла не выбиты, не осыпались, но в них появились кругленькие дырки - одна, другая, третья... Одна поменьше, другая побольше, и от всех лучами расходятся трещинки.
- Бьет кто-то, осколки в окна летят, слезай, Славка, на пол. - Мамаша Сазониха испуганно глядела снизу вверх на Славку.
Опять ухнуло, но подальше немного. Славка, одуревший и от сна, и от такой неожиданности, спрыгнул с казенки и тоже растянулся было на полу, опасливо поглядывая на окно, но тут же, застыдившись, поднялся, отряхнулся и не торопясь стал одеваться.
- Куда ты, Слава, убьют же там! - крикнула Сазониха.
- Ну вот еще! - схватил шапку и вылетел из хаты.
Перебежками стал продвигаться к нижней улице, потом через мосток, мимо Козодоихиной избы, к крайнему дому у дороги. По этой дороге немцы пойдут на Дебринку. Значит, Арефий должен был находиться здесь.
И верно, Арефий был там, но никаких немцев нигде не было видно. До самой станции, как ни вглядывались, ни одного пятнышка на белых снегах.
В разных местах деревня уже дымилась. Над головой, заглатывая воздух, с клекотом пролетали снаряды, со свистом падали и рвались мины.
Этот крайний дом у дороги пострадал одним из первых. Была завалена передняя часть его, завален вход. Снаряд прямым попаданием угодил в командира группы, парня огромного роста. Нельзя было найти ни белой шапки, ни белого полушубка, ни самого этого парня, - его разорвало в клочья и засыпало обвалившейся крышей. Бойцы сидели вдоль изгороди, в окопчиках. Командир группы был в доме. Потом вышел, стал в открытых дверях, бинокль у него был, поднял бинокль к глазам, загляделся на станцию. Его видели в открытых дверях, с этим биноклем перед глазами, в белом полушубке и в белой шапке. Но тут же, через одно мгновенье, никакого командира уже не стало. Кто-то уверял, что видел, как снаряд попал прямо в грудь ему. Может быть, и видел. Теперь ничего не было - ни дверей, ни командира с биноклем...
И все же странно, что немцы не показывались. Что же они, решили одной артиллерией покончить с Дебринкой? Бойцы затомились в ожидании. Не знал и Арефий, что предпринимать. И вдруг на верхней улице возникла стрельба. Сначала сквозь свист и разрывы снарядов слышались отдельные, как бы случайные выстрелы, потом они зачастили, уплотнились и стало похоже, что там затеялся бой. Немцы наконец-то появились. Но почему в стороне от дороги? Не обходят ли деревню целиной, по глубокому снегу, чтобы неожиданно навалиться и закрыть партизанам дорогу для отступления? Обо всем этом Арефий сказал Славке и отправил его на верхнюю улицу, выяснить все на месте.
Сначала Славка заскочил в караулку, взял свой пулемет, часовому сунул мешок с дисками, и вместе они стали пробираться к верхней обороне. Часовой обрадовался, что сняли его с этого дурацкого поста. Кругом настоящая война, а он стой тут, жмись у крыльца, охраняй не нужную теперь никому караулку.
Пробирались по задворкам, мимо изгородей, сарайчиков, каменных кладей, деревянных заборчиков, иногда летящий снаряд прижимал их к земле. Не успели добраться до конца улицы, до обороны, как по ним ударили из автоматов откуда-то с поля.
Залегли, пригляделись. Как привидения, немцы лежали все в белом на белом снежном поле, по задворкам деревни. Никто не знал, не видел, как они пришли сюда, как заползли в открытый фланг партизанской Дебринки. Значит, когда Славка еще спал после ночного дежурства, они уже были тут, ждали рассвета, ждали артиллерийской расправы, чтобы после нее ворваться в Дебринку, отрезать партизанам путь к отходу и покончить со всеми, кто будет цел.
Славка поставил пулемет на распорки, нащупал глазом белую точку, выстрелил короткой очередью, потом прострочил видимое перед собой пространство, приподнялся и по едва заметному в отдельных местах шевеленью понял, что немцы стали быстро скрываться за неровностями поля.
Он подумал, что вот так же, как здесь, вокруг всей деревни лежат немцы, заняв эти позиции с ночи. Перекрыта ли дорога, ведущая из Дебринки, мимо того сарая, где гонялся за Славкой немецкий стервятник? Быстрее к верхней обороне, рассредоточить партизан по задворкам всей улицы, вплоть до самой дороги, и, если дорога уже перекрыта, выбить оттуда фашистов.
Когда Славка был уже на месте, он услышал, что стрельба поднялась и на нижней улице, где оставался Арефий. Да, Славка был прав: деревня действительно окружена с двух сторон, и хорошо, если не со всех трех. Четвертой стороной была дорога на станцию, к немцам. Можно было бы и не докладывать Арефию обстановку, видно, он и сам теперь мог разобраться во всем, но Славка все же попросил командира группы отослать связного к Арефию, доложить ему о решении рассредоточить партизан по всему порядку домов, вплоть до дороги.
Несколько человек во главе с командиром группы остались на месте, остальные стали продвигаться вверх, оседая по два-три человека позади каждого двора. Славка с часовым, таскавшим мешок с дисками, спешили к дороге. Где-то на середине пути вынуждены были залечь перед старым стожком соломы. Артиллерия со станции начала бить так густо, что невозможно было поднять головы. Вся Дебринка поднялась на дыбы, столбами стояли над ней взрывы, черные пожары. Только привстали, только шагнули вперед, как визг над головой бросил их снова в снег, а впереди вздулся, поднялся черным ворохом сарайчик, потом осыпался, и вместо сарайчика перед глазами лежала теперь груда деревянных обломков, земли и прелой соломы.
