14
Под ударами войск генерала армии Конева линия фронта выравнялась от Смелы до Каменки. Установилось затишье. От теплого ветра с юга наплывали туманы. Под талым снегом журчали ручьи. Лед на реках пожух, и на нем появились пятна проталин. Вместо обычных январских вьюг на Правобережной Украине шумели нежданные дожди. Столетние старцы за всю свою долгую жизнь не помнили здесь такой удивительной погоды. По всем признакам с каждым днем приближалась ранняя весенняя распутица. Казалось, необычная погода могла дать гитлеровской армии необходимую передышку. Но это только казалось...
На передовых позициях по ночам вспыхивали то желтые, то багровые осветительные шары. Дрожащий над высотками свет казался маслянистым, далеким. Изредка раздавались короткие пулеметные очереди, и потом в небо взлетали зелено-мертвенные ракеты.
А в тылу наших войск шло беспрерывное, все нарастающее движение. В районе будущего прорыва между селами Вербовкой и Красносельцами сосредоточивались стрелковые дивизии и артиллерийские части двух общевойсковых армий. Здесь же занимала исходные позиции и главная ударная сила — Пятая гвардейская танковая армия. Она не просто ушла из-под Кировограда на новые позиции. На старых местах инженерно-саперные роты оставили макеты машин, следы от гусениц и колес, а в траншеях — чучела стрелков. Но этим не ограничилась хитрость маскировки. Макеты танков перемещались, росли ложные склады горючего. И после каждой бомбежки специальная команда имитировала огни пожаров.
Шесть последних туманных ночей скрывали невероятно упорный и полный опасности труд штурмовых инженерно-саперных батальонов. Это они обеспечили не только скрытную, но и быструю переброску войск, протянув параллельно линии фронта главную дорогу, или, как еще ее называли, рокаду длиной в сто тридцать пять километров. А потом от рокады саперы подвели короткие пути к артиллерийским позициям. Но если эти небольшие отрезки дорог соединить вместе, то они оказались бы длиннее самой рокады. Отступая, гитлеровцы оставили многие минные поля и разные взрывные ловушки. И все эти «сюрпризы» надо было найти и обезвредить. Великие труженики войны, саперы, действовали не только в тылу своих войск. Они и на переднем крае незаметно для врага глубокой ночью ползли по грязи, проделывая проходы в его минных полях и проволочных заграждениях.
Просматривая донесения командующего 2-м Украинским фронтом генерала армии Конева, представитель Ставки маршал Жуков остался доволен. Они говорили о том, что на юге за Тясмином шла капитальная подготовка к Корсунь-Шевченковской операции. Готовились к ней и войска 1-го Украинского фронта. Сейчас их командующий работал с картой возле жарко пылающей печи, в которой потрескивали поленья и шипел в огне стекающий с них сок. На столике стоял стакан с настоем малины, и рядом на стуле лежала надоевшая ему за целую неделю бекеша — по ночам мучил озноб, и ее приходилось набрасывать на плечи даже вблизи дышащей жаром печи. Только железное здоровье позволило Ватутину, несмотря на сильную простуду, проводить за рабочим столом по семнадцать часов в обстановке беспрерывного отражения сильных вражеских ударов из-под Умани и крупных контратак из-под Винницы.
После взятия Бердичева, линия фронта отодвинулась от Днепра боле чем на двести километров. Гитлеровцы были изгнаны из Киевской и Житомирской областей. Чтобы лучше управлять войсками, Ватутин перевел оперативную группу штаба фронта из Святошина в Андрушевку. Он поселился в одноэтажном деревянном домике, где до войны находилась контора сахарного завода. Большие окна выходили на замерзший пруд с грязным, рыхлым снегом, с пятнами темных проталин. В порывах ветра начинали весело кружиться хлопья снега. Светало. Под булькающий звук движка из сырой мглы медленно выплывали очертания безжизненного завода.
Уже вторые сутки на юге подвижные войска 2-го Украинского фронта, несмотря на самое отчаянное сопротивление противника, быстро продвигались на Звенигородку. Через тридцать минут навстречу им из района Ставищ должна была устремиться созданная Ватутиным ударная группировка войск 1-го Украинского фронта. Если Коневу пришлось взламывать оборону врага, то данные разведки, которыми располагал Ватутин, говорили о том, что отступивший противник еще не успел как следует укрепиться на занятых им рубежах. И этим обстоятельством следовало без малейшего промедления воспользоваться. Однако у Ватутина были свои немалые трудности: оперативная обстановка изобиловала сложными и опасными моментами. Контратаки Манштейна значительно осложнили подготовку к наступательной операции. Ватутину пришлось отойти сначала на десять, а потом еще на двадцать километров под Уманью и под Винницей. Не дремал Манштейн и за Белой Церковью. Перейдя там неожиданно в контратаку, он заставил сражаться в окружении нашу 132-ю стрелковую дивизию и мотострелковую бригаду. Ватутин хорошо понимал тактику Манштейна: беспрерывные удары должны были затормозить подготовку противоборствующей стороны к наступлению. И приготовил фельдмаршалу сюрприз. Войска 1-го Украинского фронта переходили в наступление не только против корсунь-шевченковской группировки гитлеровцев, а также из района Сарн наносили одновременно удар на Ровно, Луцк и Здолбунов.
А пока Ватутин сидел за своим рабочим столом рядом с Жуковым. Оба уже в который раз столь пристально всматривались в трофейную карту, захваченную танкистами Ротмистрова и доставленную на связном самолете Жукову в Андрушевку. Она открывала важную тайну. В среднем течении Днепра линия фронта образовала выступ. Клин площадью около девяти тысяч квадратных километров своей вершиной упирался в городе Каневе в Днепр. Трофейная карта показывала расположение там двух армейских корпусов гитлеровских генералов Штеммермана и Маттенклота. В их состав входили девять пехотных, одна танковая и одна моторизованная дивизии.
Сравнивая трофейную карту с оперативной, над которой он работал со своим штабом, Ватутин не мог не отметить, что добытые всеми видами разведки данные о противнике в основном верно определяли силу гитлеровской группировки и ее расположение.
Ватутина удовлетворяла и конфигурация фронта. Она позволяла встречными ударами под основание выступа сначала отсечь, а потом окружить и уничтожить восьмидесятитысячную группировку противника. Наступление левофланговыми армиями Ватутин сейчас рассматривал как выгодный момент для освобождения Ровно и Луцка. На правом крыле фронта эти города открывали дорогу к предгорьям Карпат и в южную Польшу.
Разрабатывая Луцко-Ровенскую операцию, Николай Федорович учел донесения партизанских разведчиков. Западнее города Сарн у гитлеровцев не было сплошного фронта. Надеясь на сильно заболоченные в распутицу леса, они создали вблизи дорог только ряд опорных пунктов и там расположили гарнизоны.
