Ходит. Мается. Бродит. Страдает. Гуляет. Мучается.
А мотив не идет и даже ни тактом, ни ритмом в голову стучать не желает.
Флотское начальство сострадательно стоит в сторонке и лишь обеспечивает ей полное одиночество для мыслительного процесса, цыкая на случайно подворачивающихся не прочувствовавших момента матросов.
Стемнело. В сумерках Пахмутова тенью отца Гамлета, а может быть, и призраком его матери, бродит по причалу. А тут не ко времени вздумала возвращаться из морей смаявшаяся дизельная подводная лодка. Впрочем, кто знает, может, и к счастью.
Усталая субмарина, не спеша и едва слышно постукивая дизелями, приближалась к обезлюдившему пирсу, где композитор Александра Пахмутова корчилась в предродовых схватках, самым наглым и беспардонным образом вторгаясь в процесс создания будущей песни. Видимо, из сострадания к терпящей бедствие женщине усталая подлодка подключилась к процессу и тоже стала корчиться в муках, что ее дома не принимают. Эти обоюдные терзания с приближением лодки к пирсу все больше сближали их не только в смысле сокращения расстояния. Одна смущенная тем, что ей предоставили все условия для восшествия на Парнас, и тем, что при этом у нее нет результата, а другая тем, что ее вроде и не ждали.
А тут видят, что какой-то матрос-недомерок праздно прогуливается по пирсу. Ему с усталой подлодки подводники кричат:
— Эй, на пирсе, прими конец!
А в ответ тишина — ибо воображение и внимание Пахмутовой находится в творческой командировке, в восхождении на Парнас. С очень уставшей лодки следует повторное приглашение принять конец, уже в более раздраженном тоне. Неужели не ясно этому ленивому матросу-тугодуму, шляющемуся по пирсу, что надо принять швартов с подлодки?
А в ответ опять тишина и все по той же причине — Пахмутова просто не понимает, что обращаются к ней. На лодке вконец уставшие и озадаченные подводники уже не нервничают, а просто психуют, однако сил на третью реплику с художественными флотскими вывертами у них хватило:
— Эй, ты, ептт…, тв…, на пирсе! Если ты сейчас же не примешь конец, то!…
Этот крик услышали даже на соседней лодке, ошвартованной у того же пирса. К счастью, там нашлось кому принять швартовый конец. И наверное, тогда же — в условиях почти полного уединения с музой, в фиоритурах флотского языка — родилась основная идея подводницкого песенного хита.
Подводники ранее ошвартованной и отдыхающей у пирса лодки приняли конец и, конечно же, разъяснили ситуацию непросвещенным и уставшим от моря своим собратьям:
— Витек! А ты знаешь, что здесь Пахмутова?
В ответ звук удивления и вопроса:
— Да ну!?
Вывод: Любое дело человеку по плечу, если он на него заряжен, настроен, если у него легко на душе. Зачастую этому помогает бойкое слово и хорошая, зазывная или душевная песня. Не зря большие начинания в Стране Советов имели свой лозунг и свой гимн.
Александра Пахмутова, являясь как очевидцем, так и немым соучастником швартовки, видимо, была впечатлена уставшими подводниками, а в особенности усталой подлодкой. Поэтому под воздействием морского соленого ветра, под звучание специфического флотского диалекта родилась единственная и безраздельно господствовавшая в течение как минимум трех десятков лет, очень любимая подводниками песня под названием «Усталая подлодка». Наверное если бы к пирсу причалил большой противолодочный корабль или большой десантный корабль, то подводники не получили бы своей самой любимой песни.
След Хрущова
«1 октября 1979 г.
С понедельника начать подготовку и к четвергу сделать — таблицу тренировок КБРт и торпедных расчетов, размерами 1x1,5 м.
Таблица указанных размеров была изготовлена на ватмане силами и стараниями моряков штабной команды под руководством Игоря Удалова. И стала сия таблица моей чуть ли не настольной книгой, или настенным плакатом, так как я на нее ежедневно «молился», делая соответствующие отметки. Не знаю, откуда взял эту идею мой начальник Виктор Григорьевич Перфильев, но произвел ее на свет качественно, мне лишь оставалось ее холить и лелеять, бегая в кабинет торпедной стрельбы учебного центра за информацией и воспроизводя ее в таблице. Однако не лишне заметить, что идея хороша была еще тем, что работала, потому что я систематически заполнял экран, и о состоянии дел докладывалось командованию дивизии. Отстающих, разумеется, подгоняли, используя все существующие в то время стимулы.
3-дневные сборы торпедных расчетов, сдача на классность — на следующей неделе, 3 дня. Послужные карточки.
Выписки из вахтенного журнала (на 10 суток) на Э. Н. Парамонова и В. Г. Перфильева.
Командир 21-й дивизии Эдуард Николаевич Парамонов вместе с Виктором Григорьевичем Перфильевым в течение десяти суток находился в море. Поэтому мой непосредственный начальник озаботил меня получением выписок из вахтенного журнала, подтверждающих факт их нахождения там для начисления «морских» к денежному довольствию.
Доклад Н. И. Королевскому о количестве классных специалистов для значков.
П. И. Мокрушину (или Макрушину) в 08.00 являться на построение, а 12 октября в 16.30 прибыть на доклад к начальнику штаба соединения В. П. Бондареву.
На время нахождения моего начальника в море его обязанности исполнял командир БЧ-3 из экипажа капитана 2-го ранга Николая Никитовича Германова, капитан 3-го ранга Павел Иванович Мокрушин. В связи с этим ему надлежало присутствовать на построениях, а также производить соответствующие доклады командованию дивизии о состоянии дел в минно-торпедной службе. Ему же препоручалось и ведение журнала боевой подготовки и прочей текущей документации.
Получить пошивочные и вещевое довольствие на начальника штаба В. П. Бондарева.
ЖБП («Журнал боевой подготовки» — один из основных документов, ведущихся боевой частью корабля), журнал эксплуатации поручить капитану 3-го ранга П. И. Мокрушину».
Из перечисленных запланированных мероприятий в моей записной книжке отсутствует отметка об исполнении пункта 4, видимо, по причине сложности материального обеспечения значками. Впрочем, скорей всего, оно было выполнено, но позже.
В Стране Советов довольно часто производились мобилизации добровольцев на передовые народные стройки, и вообще на массовые начинания. Эти движения сопровождались призывными лозунгами, такими как «Все на Турксиб!» (в 1920-х гг.), «Все на Днепрогэс!» (в 1927-м г.), «Все на целину!» (в 1950-х гг.), «Все на Магнитку!» (в 1958-м г.), «Все на БАМ!» (в 1970-х гг.). Можно было бы постараться вспомнить все трудовые подвиги, совершенные советским народом за семьдесят лет существования СССР. Некоторые из призывов действительно охватывали все население, а не только какую-то его часть, как например «Все для фронта, все для победы!» (в 1941-м г.). Но были призывы и чисто специфические, профессиональные, как например «Все на флот!», а потому в нынешнее время они известны не многим.
