Один из старпомов нашей дивизии жил в поселке в гордом одиночестве, то есть без жены. Как-то вечером он приходит со службы домой, а там вместо жены стряпней на кухне занимается какой-то нерусский стройбатовский солдат. Опешивший от такой наглости старпом только и вымолвил:
— А ты что тут делаешь?
Невозмутимый солдат, спокойно продолжая помешивать ложкой в кастрюле, ответил:
— Нэ видишь, да? Суп вару.
— А ну вон на… (хрен или горчицу) из моего дома!!!
Старпом попросил незваного гостя покинуть принадлежащее ему на законном основании жилище и удалиться по месту дислокации своей войсковой части, как всегда, с присущей всем офицерам вежливостью и тактом. Пинки и затрещины, использованные исключительно в качестве общедоступного в межнациональном общении языка (своего рода эсперанто), сопровождавшие проводы, разумеется, не в счет.
До сих пор не могу забыть праведного гнева на лице этого старпома. И долго он еще делился со своими сослуживцами возмущением и негодованием по случаю несанкционированного посещения его квартиры нежелательным гостем.
«16 октября 1979 г.
Приказ о назначении комиссии для проверки ТПУ.
Акт о проверке ТПУ по в/ч 87066.
Плановое мероприятие, связанное с проверкой торпедопогрузочных устройств (ТПУ) корпусов 21-й дивизии (в/ч 87066).
Экзамены:
Экипаж О. Г. Чефонова — командир БЧ-3 В. С. Николаев, старшина команды В. В. Киданов.
Экипаж А. В. Авдеева — командир БЧ-3 Г. А. Кольцов, старшина команды В. И. Шахрай.
Как-то при выборке якоря один из подводных крейсеров нашей дивизии лапой зацепил и поднял со дна мину. В штабе дивизии это событие переполоха не произвело, а вызвало лишь легкий напряг. В это время мой начальник, флагманский минер капитан 3-го ранга Виктор Григорьевич Перфильев находился в отпуске. И на прояснение ситуации послали минера второго экипажа РПК СН «К-500» капитан-лейтенанта Георгия Александровича Кольцова — на пару-тройку лет старше меня, стройного, худощавого и симпатичного. Впоследствии он стал флагмином 21-й дивизии, затем помощником флагманского минера 4-й флотилии. В последних числах 1990-го года, я был во Владивостоке и встретил Георгия Александровича в ГУМе — в форме капитана 2-го ранга. Кажется, тогда он служил он в штабе Тихоокеанского флота.
Правда, не совсем понятно, зачем вообще кого-то надо было посылать, ведь на борту того же ракетоносца имелся свой минер, и точно такого же государственного знака качества. В подтверждение чего наверняка у него в кармане лежал диплом об окончании минно-торпедного факультета высшего военно-морского училища. Георгий Александрович, наверное, был послан, чтобы, как у врачей на консилиуме, помочь принять коллегиальное решение при идентификации добытого из моря «улова». Не знаю, насколько правильным оказался вывод, однако во всеуслышание было объявлено, что, во-первых, мина оказалась советского производства, во-вторых, практической, то бишь учебной, а в-третьих, имела наименование — изделие - «РМ-2Г», что в переводе на человеческий язык означает — реактивная мина второй модификации, глубинная.
Кстати про подобную мину я слышал байку, что вот таким же образом аналогично утраченная мина попала в какую-то водяную воронку, а затем случайно была выловлена американцами, которые содрав наше устройство, породили свой клон под названием «Кэптор».
Экипаж А. И. Колодина — ком. БЧ-3 П. И. Мокрушин, старшина команды Л. Д. Антипов, старший торпедист В. Л. Мининберг.
Экипаж О. В. Соловьева — ком. БЧ-3 В. Н. Володькин».
Несмотря на нахождение подводных лодок на боевой службе, экипажи других подводных крейсеров, здесь перечисленных, сдавали экзамены на классность. В данном случае это были офицерский и мичманский составы без участия моряков срочной службы.
«29 октября 1979 г.
На 30 октября:
Вручить удостоверения делегатам комсомольской организации.
Эти удостоверения имели вполне конкретное и исторически сложившееся название «мандат» и были выданы участникам комсомольской конференции. Мне достался мандат за № 17. Затем аналогичный мандат с № 126 был вручен для участия в комсомольской конференции 4-й флотилии.
Я также избирался участником партийных конференций 21-й дивизии, а затем 4-й флотилии.
На первой партийной конференции флотилии под занавес случился, можно сказать, неудобный момент. Когда исчерпалась повестка дня и было объявлено о закрытии конференции, президиум встал и запел «Интернационал», чтобы своим примером зажечь аудиторию. Сидящие в зале тоже поднялись, но тут оказалось, что многие из них не знают слов, которые надо петь. Единодушия не получилось, партийный гимн прозвучал нечетко и невыразительно. Это был удар по организаторам, которые обязаны были пригласить певцов-профессионалов для задания тона в его исполнении, как это делалось повсеместно. Но если не было такой возможности, то хотя бы распечатали и роздали его текст.
Политотделы, командование объединения и обоих соединений были возмущены такой подготовкой конференции. Делегаты, кто смущенно улыбаясь, кто просто посмеиваясь, продолжали петь, заполняя текстовые лакуны мурлыканием. Что из этого получилось можно догадаться. Дома я не удержался и рассказал об этом жене, на что она ответила:
— Какие же вы коммунисты, если не знаете слов «Интернационала»?
Вывод: Если ты уважаешь дело, которому посвящаешь свое время, часть своей жизни, то должен также чтить его символы и атрибутику. В противном случае ты будешь демонстрировать неуважение к себе и бросать тень недоверия на то, чем занимаешься.
Конечно, она была права. Полученный негативный опыт сотрудниками политотдела в будущем был учтен. Во избежание подобного инцидента на следующий год каждому делегату конференции был вручен блокнот с логотипом и с текстом «Интернационала». И завершение очередного партийного форума произошло гладко и достойно.
На сегодня:
Проверка А. В. Авдеева».
Второй экипаж РПК СН «К-500» под единоначалием капитана 1-го ранга Анатолия Владимировича Авдеева получил в пользование нашу подводную лодку «К-523», поэтому положение дел по матчасти мне было доподлинно известно — они получили шесть замечаний. Командиром БЧ-3 был старший лейтенант Георгий Александрович Кольцов. Старшина команды торпедистов — на год моложе меня, земляк, родом из Слуцка — мичман Виктор Иосифович Шахрай тоже был выпускником Школы техников в Ленинграде. Но мы вместе не учились, так как я на год опережал его. Окончив впоследствии высшее военно-морское училище, он дослужился до помощника командира подводной лодки. Ныне это уважаемый капитан 3-го ранга запаса. Уже после моей службы, в начале-середине девяностых годов, мы случайно встретились в районе минского железнодорожного вокзала. Встреча оказалась насколько неожиданной, настолько и радостной. В последний раз мы с ним разговаривали в ноябре 2003 года — по телефону. К сожалению, разговор получился не такой, как хотелось бы. Как я понял, Виктор Иосифович был то ли уставший после охоты, то ли просто без настроения. На этом же корабле старшими торпедистами служили мичманы Сергей Михайлович Марков и Андрей Петрович Стефаненков.
