— Однако, отче, мы сильно беспокоимся и просим тебя пояснить случай, бывший со мной в церкви, — продолжила Мария.
— О чём молвишь, дочь моя? — со вниманием спросил отец Михаил.
— Однажды, когда младенец был ещё у меня во чреве, — сказала Мария дрожащим голосом, — я тихо стояла в притворе вместе с прочими жёнами. Когда началась Божественная Литургия, перед чтением святого Евангелия, младенец вдруг вскрикнул, да так, что многие обратили на то внимание. А на пении Херувимской песни младенец вскрикнул в другой раз. Когда возгласили «Святое — святым!», младенец вскрикнул третий раз. Тогда я от страха едва не упала и заплакала.
Мария приложила платок к глазам.
— Не волнуйся, радость моя, всё уже позади, — Кирилл погладил жену по плечу и продолжил, обращаясь к отцу Михаилу: — Окружили её женщины и, желая успокоить, стали спрашивать, где у неё младенец. Но Мария, обливаясь слезами, едва вымолвила, что дитя ещё во чреве. Тогда женщины оставили её в покое, не переставая удивляться этому необыкновенному случаю. Прошу тебя, отче, как сведущий в Священном Писании, просвети нас об этом событии.
Батюшка немного подумал, внимательно посмотрел на Марию и тихо, стараясь успокоить взволнованных родителей, ответил:
— Чудо сие я помню, дети мои; есть много примеров из Ветхого и Нового заветов, когда избранники Божии ещё от чрева матери были предназначены на служение Богу.
Кирилл и Мария с тревогой и вниманием слушали.
Отец Михаил продолжил:
— Достойно удивления, что младенец, будучи во чреве матери, вскрикнул именно в церкви, в месте чистом и светлом, где пребывают святыни Господни и совершаются священнодействия. Сие есть знамение, что и сам он будет совершенною святынею Господа в страхе Божием. Вскрикнул он при народе как бы для того, чтобы многие его услышали и сделались свидетелями сего обстоятельства.
Замечательно и то, что прокричал он не тихо, но на всю церковь, как бы давая понять, что по всей земле распространится слава о нём. И возгласил он во время молитвы, распознав наиболее важные моменты в богослужении, тем приобщаясь к ним и указывая на то, что он будет крепким молитвенником перед Богом. Достойно замечания также и то, что возгласил он именно трижды, являя тем, что он будет истинным учеником Святой Троицы, единосущной во едином Божестве.
— Боже Праведный! За что же с нами это случилось, — тихо вымолвила Мария и смахнула слезу.
— Успокойся, боярыня-матушка, такова воля Господня. Такому детищу, которое по устроению Божию должно будет впоследствии послужить духовной пользе и спасению многих, подобает иметь родителей святых, дабы доброе произошло от доброго и лучшее приложилось к лучшему, дабы взаимно умножилась похвала и рождённого и самих родивших во славу Божию.
Кирилл и Мария, потрясённые словами священника, некоторое время молчали, пытаясь осознать смысл сказанного. Наконец, немного придя в себя, Мария с трепетом в голосе спросила:
— Отче, мы всегда были преданы воле Божией и внимательны к путям провидения. Перед святыми иконами даём обещание, — Мария повернулась к иконам и перекрестилась, — посвятим мы сына нашего на служение Богу, и сделаем для того всё, что в наших силах, сохранил бы только Господь его в добром здравии.
— Помоги нам Господи, — крестясь, добавил Кирилл, — но скажи, отче, что нам теперь делать?
— Не смущайтесь, дети мои, примите сию милость Господа нашего, — ответил ласково отец Михаил, — воспитывайте дитя сообразно с указаниями его промысла, а паче радуйтесь, что сын ваш будет избранным сосудом Духа Божия. Господи, благослови дитя и его родителей, — отец Михаил перекрестил Кирилла и Марию, — идите с миром.
Младенец Варфоломей подрастал, не доставляя особых хлопот родителям, только иногда его поведение было непонятным Марии и вызывало беспокойство.
Однажды в ноябре месяце в середине дня Мария в своей спальне сидела на краю кровати с ребёнком на руках. Сквозь прикрытые занавески в комнату проникал осенний солнечный свет. Встревоженная мать безуспешно пыталась кормить грудью ребёнка и тихим голосом упрашивала его:
— Сыночек, миленький, ну поешь хоть немножечко, ведь ты совсем голодненький. Не расстраивай свою матушку.
Уговоры на ребёнка не действовали, он отворачивался и упорно не желал брать грудь.
— Ну, что мне с тобой делать, уж не захворал ли ты? — вздохнула Мария.
Вошла Марфа. Мария печально посмотрела на неё:
— Марфа, измучилась я, дитятко опять грудь не берёт. Вчера хорошо ел, а сегодня отказывается. Может, заболел? Что же мне делать-то? Уж не первый раз. Я ведь просила тебя позвать знахарку.
— Баба Нюха обещала быть, боярыня. Схожу, узнаю, не пришла ли, — ответила Марфа и вышла из спальни.
Мария упорно пыталась дать грудь младенцу, но безуспешно. Вернулась Марфа:
— Боярыня, пришёл отец Михаил. И баба Нюха тут.
— Пусть войдут, — Мария прикрыла грудь.
В спальню вошёл отец Михаил, перекрестился на иконы, поклонился Марии:
— День добрый, боярыня. Все ль в добром здравии?
— Благодарствую, батюшка, Бог милостив. Проходи, присядь, — ответила Мария.
В комнату вошла Марфа и вслед за ней баба Нюха, седая сгорбленная старушка небольшого роста.
— День добрый, матушка-боярыня, — тихо и ласково сказала старушка. — Зачем звала? Аль тревожит что тебя?
— День добрый, баба Нюха. Я, слава Богу, здорова, а вот дитя меня беспокоит, от сосцов отказывается.
— Сейчас, матушка, поглядим. Покажи-ка мне его. Аты, милая, открой занавески, — обратилась баба Нюха к Марфе, — пусть солнышко светит, от него младенцу, да и нам радость.
Мария положила дитя на кровать и распеленала его. Старушка внимательно осмотрела и ощупала мальчика. Он лежал спокойно, молчал, только играл ручками и ножками. Старушка улыбнулась ему и спокойно и уверенно молвила:
— Матушка, нет на ребёночке никакой хвори, ни сверху, ни внутри. Мальчонка твой здоровёшенький. Может, ты нездорова? Аль вкушала чего, что дитя не приемлет?
— Я, баба Нюха, слава Богу, чувствую себя в добром здравии, — ответила Мария, пеленая сына. — Только вот заметила я, что дитя не берёт сосца, когда я вкусила мясной пищи. И уж без всякой причины по средам и пятницам, так что в эти дни младенец остаётся вовсе без пищи.
— И давно так?
— Да уж не раз и не два, а постоянно. Я очень беспокоюсь, думаю, что дитя нездорово.
— Здорово дитя, матушка, слава Богу, здорово, — сказала старушка и посмотрела на отца Михаила.
— Помнится, матушка-боярыня, — тихо сказал священник, — ты говорила, что, когда носила дитя, то блюла себя в строгом посте и сердечной молитве. Так сей младенец от чрева матери познавал Бога. Теперь он в пеленах поучается истине, с самой колыбели привыкает к посту и вместе с молоком матери навыкает воздержанию.
