Чтобы немного заработать, мы с друзьями придумали хитрый манёвр. Днём мы продавали местным торговцам небольшие детали для ремонта, различные железки, которые нам удавалось стянуть то тут, то там. Ночью всё с теми же друзьями мы пробирались в магазины и крали то, что продали, чтобы позже перепродать кому-нибудь другому. Однажды дело закончилось плохо. О повторяющихся кражах судачил весь квартал. Один из наших клиентов догадался о нашей хитрости. Чтобы поймать нас в ловушку, он пометил купленные им предметы, которые мы впоследствии украли. Тайное стало явным, когда случайно мы попробовали всучить ему эту вещь по второму разу. Нас схватили и наказали. Нас сильно поколотили.
Тогда я очень много мечтал, конечно же о чём-то недостижимом, как обычно мечтают в детстве. К примеру, мне хотелось прийти в суши-бар и заказать всё, что захочется... Я был так голоден, что только и думал, как наесться от пуза... А когда я видел на улице шикарную машину, мне тут же хотелось заполучить точно такую же...
Правильная женщинаМама — её звали Саки — была очень умна, уверена в себе и строга — такая себя в обиду не даст. Она получила образование и очень гордилась своими дипломами. Мать была сильной женщиной, но жили они с отцом очень трудно. Я не знал маминого первого мужа. Мне известно лишь, что во время войны он служил на флоте. В то время мамино решение уйти от мужа и начать жизнь с другим мужчиной, моим отцом — Кикуджиро, — казалось невероятным. Китано — это его фамилия. То есть мой отец был маминым вторым мужем. Вот так всё и началось!
Моя семья скромного происхождения, поэтому в детстве приходилось довольствоваться малым. Наш дом состоял из двух тесных комнаток, освещённых тусклой электрической лампочкой. Здесь мы ютились, как могли: я, родители, братья, сестра и бабушка. Жили бедно, у меня в животе часто урчало от голода.
Родители, особенно мама, стремились дать нам хорошее образование. Она учила нас трудиться не жалея сил. У мамы самой было трудное детство. Ещё девочкой она лишилась матери. Когда же её отец больше не мог содержать семью, уже в тринадцать лет ей пришлось начать работать, сначала — служанкой в богатой токийской семье, затем пошли различные приработки, по крайней мере так мне рассказывали.
Главным в мамином воспитании, как моём, так и братьев с сестрой, были уважение и дисциплина. Жили мы просто, но мама всеми силами старалась избежать нищеты.
Прежде всего мама хотела привить нам определённые ценности. Она стремилась сделать нас воспитанными, обучить правилам приличия, показать, как вести себя за столом. Дома каждый приём пищи превращался в настоящую церемонию. Маме были очень важны хорошие манеры. Рядом с ней приходилось не только ловко орудовать палочками, но и правильно их держать, аккуратно брать кусочки и ни в коем случае не протыкать еду. Движения порой напоминали похоронный ритуал. Естественно, палочками нельзя ни на что указывать. Обед в нашем доме был не просто поводом перекусить чем-то вкусным, чтобы восстановить силы, но и особым моментом, когда вся семья собиралась за столом. Мама придавала особое значение именно этим собраниям.
Она была женщиной с принципами. Для нас она хотела только лучшего. Мама была ласковой и нежной, но порой могла поднять на меня руку; отец же был не способен не то что ударить меня, но дать мне пощёчину. Несмотря на всю домашнюю ласку, я всё чаще убегал. Я рое диковатым ребёнком. Самым важным для мамы было, чтобы мы учились. Ей хотелось любой ценой отправить нас в школу, колледж, лицей, а потом и в университет. Она приложила для этого все усилия. Если бы не мама, я б наверняка бросил школу намного раньше. Летом мы изучали английский и каллиграфию и могли запросто получить от мамы за плохую учебу. Она внимательно следила за нашими успехами, так как экономила каждую иену, чтобы купить нам школьные принадлежности и книжки.
Мама постоянно повторяла, что в жизни литература бесполезна. Однажды она устроила мне разнос, застукав меня за чтением манги[1]. Кроме того, ей не нравилось, когда она видела, как я рисовал. Но иногда вечерами, к нашему удивлению, она могла часами стоять позади нас с лампой в руках, чтобы нам было достаточно света для чтения. Помню однажды, мне было примерно лет одиннадцать, мама буквально за шиворот притащила меня в книжный магазин в районе Канда, где купила мне для подготовки к школьным экзаменам сборник упражнений по грамматике, японскому и китайскому письму, задачник по геометрии и математике...
Что до отца, то мы мало разговаривали. Книги и идеограммы были ему абсолютно не нужны. Именно поэтому сегодня я так плохо разбираюсь в литературе и не очень хорошо понимаю китайские иероглифы, в отличие от моего старшего брата, который вдобавок ещё и талантливее меня. Он мог поступить в лучший токийский университет, но ему пришлось работать, чтобы добыть несколько иен для нашей семьи. Тем не менее это не помешало ему выучиться и произвести важные исследования.
Ребёнком я ходил в школу Адати-ку, где учились ребята из богатых семей. Она и сегодня очень престижна, здесь дети ходят на занятия с кетайи, мобильным телефоном за тридцать тысяч иен. Она называлась Умеджима Даити Шогакко, или «школа сливового острова». Мне вспоминается профессор Кеи Фуджисаки, который учил меня в течение пяти лет. Он оказал на меня большое влияние. Прежде чем переехать в Токио и прийти в нашу школу, он работал в специальном учебном заведении. Фуджисаки привил мне любовь к музыке, спорту, математике, органу... Время от времени я мог получить от него подзатыльник за плохо выполненное задание. Тогда я представлял себя другим мальчишкой, который видел, как поколотили маленького Такеши. Я больше не был собой, моё тело переселялось в другое. Таков был мой способ не чувствовать боли.
Когда я вспоминаю эти горько-сладкие дни, в памяти всплывает скандал, который произошёл как раз после свадьбы моей сестры. Я тогда учился на первом курсе университета. Мама спрятала её приданое в мешок и заперла в тансю, особый комод. И что же я сделал? Я их украл. Шестьсот иен — целое состояние. Когда мама обнаружила, что деньги пропали, её чуть удар не хватил. Сначала она начала причитать, а затем позвонила в полицию. Появившись в доме, они сразу поняли, что вором был я. Мать принялась кричать: «Он украл приданое сестры, он украл приданое сестры...» Я же на месяц покинул семью и отправился развлекаться с шестью сотнями иен в кармане. Когда же я наконец вернулся, мама была в страшном гневе, как, впрочем, и вся семья. Мать схватила нож и завопила: «Я сначала убью его, затем себя». «Нет, это я его убью», — закричала бабушка по отцовской линии. Вначале они подрались, но потом успокоились. Отец наблюдал за происходящим, попивая саке, — сцена его забавляла.
