Президент вспомнил напряженные дни предвыборной кампании, потребовавшей затраты стольких душевных сил, пышные шоу и выступления на многолюдных митингах, поглотившие такую массу денег, которую не сможет компенсировать жалование Президента за весь срок пребывания в этой должности.
Хорошо, что помогли друзья из некоторых промышленных концернов. Эта поддержка стала особенно ощутимой теперь, после его визита в Россию.
Он, выступая в узком кругу перед промышленниками, обозначил новый стратегический курс страны:
— Нас значительно опередили русские. Вся мощь стран, входящих в НАТО, не идет ни в какое сравнение с военной мощью русских. Мы должны вернуть стране независимость в принятии стратегических решений, Мы должны выйти из военной составляющей НАТО и обеспечить самостоятельно оборону страны по всем азимутам.
Конечно, некоторая обособленность Франции от НАТО была для Соединенных штатов Америки все равно, что красная тряпка для быка на корриде. Но и нести ответственность за необдуманные поступки мелких стран, таких, что их и не разглядишь на карте, но входящих в НАТО, Франция более не намерена.
Когда он стал Президентом, первой дилеммой, которую пришлось решать, был выбор, в какую страну нанести свой первый визит — в Америку или Россию? В мире этому придается большое значение, так как многие усматривают в этом негласную демонстрацию предстоящего стратегического курса страны.
Конечно же, Америка была давним союзником и лидером военного блока НАТО.
Но в памяти Президента все еще были свежи воспоминания военных лет. В те времена к нему, как к лидеру освободительного движения, стекались патриоты со всей Франции, оккупированной немцами, не желавшие служить предательскому правительству Виши.
Несмотря на значительные силы, которые удалось собрать в то время Президенту, с которыми уже невозможно было не считаться, ни Президент Соединенных штатов Франклин Делано Рузвельт, ни командующий американскими войсками в Европе генерал Дуайт Эйзенхауэр, ни англичане в лице маршала Монтгомери будто бы не замечали его. У него даже стало складываться впечатление, что и Америка, и Англия хотели бы видеть на карте Европы вместо Франции ряд мелких государств с марионеточными режимами.
И только Советская Россия в лице Вячеслава Михайловича Молотова заключила с ним договор о взаимопомощи, один из пунктов которого гласил, что Советский Союз всеми имеющимися в его распоряжении средствами будет содействовать восстановлению территориальной целостности и возрождению величия Франции. Разумеется, де Голль понимал, что за решимостью подписать с ним такой договор стоял сам маршал Сталин.
Это не только спасло Францию от исчезновения, но и позволило ей на равных, как одной из четырех великих держав, принять лавры страны победительницы, да так, что фельдмаршал Кейтель, подписывавший от имени Германии акт о безоговорочной капитуляции, от удивления воскликнул:
— Как, и Франция нас победила?
Но лавры эти имели, как известно, не только моральную, но и материальную сторону, предоставляя Франции право участия в дележе имущества Германии после победы над ней, в получении равной со всеми странами зоны оккупации. Кроме этого, Франция становилась постоянным членом Совета безопасности в Организации объединенных наций, то есть, получала возможность выполнять миссию одной из ведущих стран мира.
Теперь же Москва деликатно молчала, давая президенту право выбора, но тут же, едва он объявил о предстоящем визите в Соединенные Штаты, прислала приглашение посетить Советский Союз.
И надо отдать должное, он до сих пор, хотя и прошло более полугода, находился под впечатлением от того визита в Россию. Мало того, визит повлиял на его мировоззрение, заставил отказаться от конфронтации с Россией, проводимой его предшественниками, и взять курс на сотрудничество в промышленности и торговле. У многих из тех, с кем он встретится сегодня, такой поворот до сих пор вызывает недоумение, а, возможно, и противодействие. Но намерения посетить русскую делегацию на авиасалоне в ле Бурже ничто не сможет поколебать. И для углубления сотрудничества, для перевода его в русло деловых отношений, предложить их большому противопожарному геликоптеру поработать на юге Франции, где скоро наступит сезон лесных пожаров.
Президент вспоминал, как на следующий день после пышного приема в Москве, Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев пригласил его отправиться в загадочную русскую Сибирь, чтобы ознакомиться с недавно созданной там Академией наук.
«Похоже, русские осуществляют программу перевода стратегически важных центров вглубь страны», — подумал тогда президент.
На площадке перед аэровокзалом Внуково-2 стояли три самолета — два авиалайнера Ил-18 и «Каравелла», на которой де Голль прилетел из Парижа.
На вопрос президента де Голля, почему у русских так странно называются самолеты, авиационный атташе Франции пояснил, что у русских, как и у немцев во время войны, принята маркировка самолётов первыми буквами фамилий главных конструкторов. В частности, перед ними авиалайнеры, спроектированные Ильюшиным, тем самым, чьи самолеты-штурмовики прославились во Второй мировой войне.
Генеральный секретарь держал себя раскованно, как и подобает хозяину. Он подозвал к себе представительного чиновника и сказал ему, кивнув в сторону соседнего, более просторного зала:
— Давай, отправляй эту звездобратию.
Де Голль, благодаря усилиям слегка запнувшегося переводчика, услышал эту фразу в следующей интерпретации:
— Господин генерал, пожалуйста, отправляйте в путь представителей прессы.
Переводчик постоянно переводил Президенту то, о чём говорил Генеральный секретарь членам русского правительства, а также отдельные выкрики из толпы журналистов, фрагменты беседы между незнакомыми президенту людьми. Делал он это тихим голосом, стоя за спиной Президента и улавливая, на что обращает внимание Президент в ту или иную минуту. Его перевод звучал, как шум прибоя, если обратишь на него внимание, то слышишь его, а если не обращать внимания, то шум пропадает. Кроме этого, переводчик, будучи давним сотрудником посольства Франции, знал многих лично, а некоторых по газетным публикациям и передачам русского телевидения, и считал своим долгом пояснять отдельные детали происходящего. Поэтому Президент был полностью в курсе общей тональности обстановки, царившей перед отлётом в здании аэровокзала.
Президент так же узнал, что чиновник, которому Генеральный секретарь только что дал распоряжение отправлять первым самолётом прессу, до недавнего времени был личным пилотом Генерального секретаря, когда тот работал в Казахстане. Теперь он — заместитель министра Гражданской авиации русских.
