к себе. Накрыла стол, вытащив припасенные заранее деликатесы: копченую скумбрию, паштет, ветчину и бутылку грузинского вина «Хванчкара». Мужа Аглаи дома не было, они сидели за столом вдвоем, и Ганина, улыбнувшись, подняла бокал.
— Я хочу выпить за тебя, Мильда! Спасибо тебе за участие в нашей судьбе. Если б не твоя помощь и не вмешательство Сергея Мироновича, кто знает, может быть, мы и не сидели бы с тобой за этим столом! Будь счастлива!
В глазах Аглаи блеснули слезы.
— Спасибо тебе и Сергею Мироновичу от всех нас! Извини, нет Виталия, у него конференция, но он просил меня сказать и за него все эти слова!
Они чокнулись и выпили.
— Ешь! Ты же с работы, сейчас пельмешки сварим, не стесняйся!
Аглая, видя стеснительность Мильды, намазала ей на хлеб паштет, положила рыбки и ветчины.
— Как командировка?
— Хорошо, — сказала Мильда.
— А мы все еще не можем прийти в себя, — проговорила Аглая. — Ходим, как угорелые. Виталий еще ничего, втянулся уже в работу, а я никак в норму не приду. Оба невропатологи и вроде бы все знаем по теории, а жизнь гораздо сложнее. А тут еще приезжал этот злополучный Мераб Котэлия. Виталий с ним встречался, а я отказалась. Не могу!..
— А зачем он приезжал? — удивилась Мильда.
— А ты не знаешь?
— Нет…
— Он забрал этого Гиви и увез. Оказывается, наш красавчик отравитель его пациент из психлечебницы, Мераб рассказал ему про меня, и этот Гиви решил, что обязательно должен стать моим мужем. Вот и приехал, представился племянником, принес корзину с фруктами, увидел мужа и решился всех отравить… — рассказала Аглая. Мильда слушала ее, раскрыв рот от удивления.
— Вот уж никогда бы не подумала, что он сумасшедший! — проговорила Мильда.
— Я тоже, — ответила Аглая.
Она сидела с пустой тарелкой, потом взяла папиросу, закурила, поднялась, приоткрыла форточку в комнате.
— Ты не обращай на меня внимания, я просто не хочу есть. Это Мераб так Виталию рассказывал. Но мы, конечно, не поверили ни одному его слову.
— Почему?
— Ты же сама только что сказала, что никогда не поверила бы, что он сумасшедший, — усмехнулась Аглая.
— Да, но если врачи говорят, то…
— Он нормальный парень, никакого психического расстройства у него нет. У нас глаз наметанный. Какие мы тогда психиатры, если нормального человека от психа отличить не сможем. Вранье стопроцентное!
— Но зачем это ему нужно? — удивилась Мильда.
— Ну как зачем, — усмехнулась Аглая. — Тут уже политика. Не хочешь — заставим, не можешь — научим… Уезжать нам надо, Мильда! И чем скорее, тем лучше!
— А куда? — не поняла Мильда. — Ты хочешь к родителям, в Смоленск?
— Если б можно было к родителям… — вздохнула Аглая. — Да я бы на Сахалин, в тайгу сбежала! Только разве скроешься от него? Он тебя на дне моря сыщет!..
— Кто? — не поняла Мильда.
Аглая не ответила. Докурив папироску, прикурила от нее вторую. Мильда с тревогой смотрела на нее.
— Ты ешь, ешь, не обращай на меня внимания!
Аглая закусила губу и, сдерживая слезы, вышла из комнаты. В комнату заглянула девочка лет пяти в розовом платьице и розовых башмачках. Наклонив головку, она вежливо поздоровалась с Мильдой и с любопытством взглянула на нее черными бусинками глаз. Девочка была так похожа на Аглаю, так обворожительно хороша, что невозможно было не залюбоваться ею. Не увидев мамы в гостиной, маленькая принцесса, как тотчас окрестила ее Мильда, важно удалилась.
— Катя, иди поиграй с Павликом! — послышался голос Аглаи из коридора. — Павлик, достань Кате карандаши и дай тетрадь для рисования. А ты нарисуй нам с тетей Мильдой разных зверюшек и потом придешь покажешь, хорошо?
— Хорошо, мамочка, — трогательно ответила Катя.
Аглая вернулась, прикурила старую потухшую папироску. Заметив тревожный взгляд Мильды, она улыбнулась.
— Ты видишь, какой психоз? Вот тебе и невропатологи! Они просто не оставят нас в покое. И придумают такой изощренный вариант, что мы и двух слов сказать друг другу на прощание не успеем. Надо бежать! Куда угодно, уезжать за границу, хоть в Африку! Там хоть какая-то есть надежда на спасение. И сама понимаешь, не ради себя, ради них, — Аглая кивнула в сторону коридора, откуда доносились детские голоса.
— Но кому и зачем надо убивать вас? — снова спросила Мильда.
— Тебе Сергей Миронович что-нибудь рассказывал?
— Нет. Я пыталась из него что-то вытянуть, он твердит одно: тебе лучше об этом ничего не знать. Поэтому я и не понимаю.
— Он прав, Мильда. Об этом лучше ничего не знать. Он боится за тебя.
— Но что здесь за тайна? — ничего не понимая, рассердилась Мильда. — Какие-то страсти-мордасти! Приезжает грузин, передает приветы, привозит корзину с фруктами и вдруг хочет вас отравить. Ведь должна же быть причина, если он не сумасшедший?!
— Он не сумасшедший, и причина есть. Но Сергей Миронович прав: ее лучше не знать, иначе и ты можешь оказаться в опасности. Я скажу тебе лишь одно, чтоб поставить точку в этом разговоре: я думаю, надеюсь, что Сергей Миронович и его подчиненные в ОГПУ очень не хотели отпускать этого Гиви в Грузию. Ведь можно было проверить его на вменяемость у нас или в другом институте. И результат был бы один: этот Гиви Мжвания вменяем. И тогда его пришлось бы судить и давать срок. Но те, кто его посылал, боялись, что он заговорит, и придумали эту историю с психбольницей. Так вот Сергей Миронович не хотел выпускать этого Гиви. Но его заставили отдать мерзавца-красавца. Заставили! А теперь подумай, кто может заставить Кирова это сделать?
— Но кто его мог заставить? Он теперь секретарь ЦК, выше этой должности не бывает!..
— Видимо, есть еще выше, — прошептала Аглая.
— Кто? Сталин? — вырвалось у Мильды.
— Я этого не слышала, а ты не говорила! — отрезала Аглая.
— Но они друзья…
— Все! — оборвала Аглая. — Я умоляю тебя, поговорим о чем-нибудь веселом! Куда ты ездила в командировку?
— В сторону Луги, где я жила…
— И что ты там
