Что более удивительно, нашла себе мужа и наша бедная Франсуаза. Кто согласится взять бесприданницу, я уже перечислил – старик, бедняк, урод, калека. В первом этаже дома мадам де Нейян, куда Франсуаза волей-неволей возвращалась, когда скупая родственница не желала платить монастырю, жил человек, совмещающий все эти четыре полезных для бесприданниц качества. Поль Скаррон, в молодости блестящий аббат, звезда богемных салончиков, острые словечки и меткие эпиграммы которого обещали ему в недалеком будущем немалую славу, всего в 28 лет стал жертвой ужасной болезни. Похоже, что это был тяжелейший ревматический артрит, скрючивший его тело и лишивший подвижности все суставы – как он сам говорил, свободу движений у него сохранил только язык и еще кое-что… Если верить одному из рассказов о причине его несчастий, всему виной желание участвовать в маскараде, для аббата совершенно неприличное. Чтоб не быть узнанным, он разделся донага и вывалялся сначала в смоле, а потом в перьях. Такой маскарадный костюм вызвал всеобщее любопытство и диковинную птицу стали ощипывать, а Скаррон, чтоб не раскрыть свое инкогнито, кинулся бежать, бросился с моста в реку, а потом еще долго прятался в прибрежных камышах. Такое купание действительно могло спровоцировать ревматическую атаку, а что могли предложить страдальцу врачи тех времен? Клистиры да кровопускания – ревматизму они никак не помеха. В результате Скаррон, по его собственному признанию, сначала был строен, как буква I, потом болячка его согнула буквой C, потом скрутила буквой S, потом он был практически парализован в виде буквы Z, и ему осталось ждать одного – для усугубления мучений претерпеть распятие в виде буквы X. Единственное, что он смог сделать для поправки здоровья, – предложить руку и сердце прекрасной соседке, которая была младше его в два с половиной раза и имела в кармане ту же вошь на аркане, что и калека-жених.
Как можно было отвергнуть такое предложение? Она и не отвергла – пошла за него замуж и никогда об этом не жалела, с самого начала твердо заявив, что лучше замужество, чем монастырь. Несчастный урод был всегда мил, куртуазен и остроумен, в их доме, честно названном «приютом безденежья», начали собираться сливки общества, кто в восторге от остроумия хозяина, кто – от красоты хозяйки, да и материальные проблемы начали решаться. Добившись аудиенции у Анны Австрийской, Скаррон выпросил себе небывалый титул «Больного Ее Величества», обещая за это духовные блага, положенные за учреждение целой больницы, поскольку различных болезней у него не меньше, чем у всех потенциальных пациентов большого медицинского учреждения. Титул сопровождался вполне ощутимой пенсией, а когда за симпатии к Фронде Скаррона ее лишили, один из лидеров Фронды немедленно предложил ему в полтора раза больше, чем сумма, сэкономленная королевским казначейством. Впрочем, ну ее в болото, экономику, – не голодали, и ладно. Интересней то, что молодая и яркая девушка вовсе не жаловалась на жизнь, была по мере возможностей счастлива, сидела с супругом страшными ночами, когда боли не усмирял даже опиум, помогала его мыть, одевать и кормить – но, судя по всему, не унывала, чтила супруга, соблюдала приличия и была для бедного больного надежной поддержкой и опорой. А тот, судя по его письмам, просто обожал свою женушку, и согласитесь, было за что! Кстати, среди постоянных посетителей салона Скарронов можно было видеть некого маркиза де Монтеспан. Познакомится Франсуаза и с его супругой, своей тезкой, Франсуазой-Атенаис де Монтеспан. Это знакомство еще сыграет свою роль в судьбе обеих Франсуаз. Всему свое время.
Таким Короля-Солнце знают все
А жизнь короля пока что полна романов и любовных приключений. Забавы юности беспечной отошли в область преданий – растет количество прекрасных дам, которым король оказывает свое высокое внимание, во-первых, больше раза, а во-вторых, ни от кого этого не скрывая. Текущая королевская метресса уже не Никто по имени Никак, и придворные вьются вокруг нее как пчелы – мало ли что… Сам король категорически отрицает, что женщины могут хоть как-то повлиять на его политические решения, и даже заявил как-то своим придворным: «Я всем приказываю: если вы заметите, что женщина, кто бы она ни была, забирает власть надо мной и мною управляет, вы должны меня об этом предупредить. Мне понадобится не более 24 часов для того, чтобы от нее избавиться и дать вам удовлетворение». Дальше мы увидим, насколько это заявление правдиво. Король даже влюбляется – за некоторыми дамами он ухаживает, тратя на это определенное время, вместо того чтоб просто приказать. То, что у него произошло с Луизой де Лавальер – самый настоящий роман, и о нем можно было бы написать много интересного, но нет смысла – это все уже сделал Александр Дюма, роман называется «Виконт де Бражелон», и лучше классика все равно не напишешь, а правдивей нет смысла, просто никому не надо. Людовик даже признает и узаконивает их совместных детей, причем не в обычной королевской манере придания любовнице фиктивного супруга с громким титулом, почтенным возрастом и птичьими правами, а специальным указом, делая деток родоначальниками знатных фамилий. Эти трогательные детали не означают, что параллельно возле короля не возникает кто-нибудь еще, но по сравнению с налетами на апартаменты фрейлин для игры «Кто не спрятался, я не виноват» это уже почти скучная буржуазная семья.
Правда, королевской любви не надолго хватило, и место меланхоличной и слезливой де Лавальер заняла энергичная и совершенно безбашенная Франсуаза де Монтеспан – как вы помните, тезка и знакомая нашей героини. Она оттесняет де Лавальер, доводит ее до добровольного бегства в монастырь, и теперь уже ее внебрачным детям король присваивает титулы, вплоть до герцогских. Для того чтоб укрепить королевские чувства, де Монтеспан беспрерывно подбавляет в пищу короля различные приворотные зелья, состоящие из костей жабы, зубов крота, человеческих ногтей, шпанской мушки, крови летучих мышей, сухих слив, змеиных глаз, кабаньих тестикул, кошачьей мочи, лисьего кала, артишоков и стручкового перца. Можете смеяться, но это помогало, причем даже слишком – наевшемуся возбуждающих средств королю становилось мало одной женщины и резко увеличивалось число его кратковременных романов, текущих параллельно с главным. Впрочем, перипетии личной жизни Короля-Солнце потянут на многотомный роман и в рамках моего коротенького сочинения в них просто лучше не углубляться – потонем. Для нашего рассказа важнее то, что встал вопрос о воспитательнице малолетних детей короля и мадам де Монтеспан. Не господину де Монтеспану же поручать, в конце концов! Тот вконец сорвался с гвоздя, требовал возвращения блудной супруги под родную крышу, был отправлен в Бастилию чуточку остыть, быстро выпущен, потому что никто не заказывал скандала, удалился в свои имения и устроил там торжественный ритуал похорон неверной супруги – в склеп опустили пустой гроб, а двери часовни обиженный дворянин приказал открыть настежь, чтоб могли пролезть его рога… Такому деток не доверишь, а кто же ими займется?
