и в августе 1968 года взялся за дело, переехав из Вашингтона в столицу штата Нью-Йорк город Олбани, где располагался один из четырех главных кампусов SUNY [94]. Работать я начал под руководством декана колледжа Уильяма Перлмуттера, как оказалось впоследствии, замечательного человека, служившего во Второй мировой войне бомбардиром на тяжелом бомбардировщике и участвовавшего в воздушных рейдах против городов нацистской Германии.
Как координатор международных программ, я принял ответственность за развитие партнерства SUNY с университетами в других странах и занимался организацией его совместных проектов с университетами в Мехико, Буэнос-Айресе, Сингапуре, Париже и Вюрцбурге (который, кстати сказать, среди прочих, бомбил мой начальник в 1943–1944 годах) [95]. Во всех этих городах, кроме Парижа, существовали кампусы SUNY, где проходили подготовку американские студенты и работали штатные преподаватели SUNY. Во французской столице кампуса не было, но были наши студенты, которые нуждались во внимании со стороны alma mater, поэтому развитию институционального сотрудничества университета с Сорбонной и другими французскими вузами я отдавал много времени и сил и часто бывал в Париже. К этому времени я уже получил так называемую «зеленую карту» и обрел свободу путешествовать по миру в качестве постоянного резидента США.
Именно во французской столице я столкнулся с проблемой, решение которой до сих пор считаю одним из самых больших моих достижений в те годы. В 1971–1972 годах Информационное агентство США (USIA) готовилось закрыть свою парижскую библиотеку, располагавшуюся в здании, где на первом этаже находилось любимое кафе Эрнеста Хемингуэя. Эту библиотеку я хорошо знал по годам учебы в Сорбоннском университете, а Хемингуэй всегда был одним из моих любимых писателей, так что закрытие библиотеки я воспринял как большую личную неприятность. Всесторонне обдумав ситуацию и составив план действий, я взялся за спасение этого замечательного памятника культуры. Было нелегко, но в конце концов я добился успеха: проведя серию сложных многосторонних переговоров на разных уровнях, я сумел сделать так, что SUNY и Сорбонна договорились о совместном сохранении библиотеки и здания Хемингуэя и вместе выделили деньги на эти цели.
Губернатором штата Нью-Йорк в эти годы был знаменитый Нельсон Рокфеллер. Он щедро поддерживал образование и особенно SUNY, насчитывавший в то время около 400 000 студентов и бывший крупнейшим в стране, а может быть и во всем мире, университетом. В начале 60-х годов Рокфеллер построил в Олбани новый кампус, спроектированный известным американским архитектором Эдвардом Стоуном. Важным архитектурным элементом этого университетского городка были четыре высокие квадратные башни, из окон которых открывался фантастический вид на реку Гудзон и окрестные леса. Когда я приехал в Олбани, мне дали комнату в одной из этих башен, так что я мог наслаждаться красотами штата Нью-Йорк, не выходя из дома.
Надо сказать, что административными и организационными вопросами моя деятельность в SUNY не ограничивалась. Со временем я стал преподавать на историческом факультете русскую и балканскую историю перспективным студентам бакалавриата. Преподавание мне нравилось и удавалось хорошо: я часто видел на своих лекциях горящие глаза студентов и радовался их интересу. Декан и другие преподаватели тоже относились ко мне по-доброму и понимали, что преподавание усиливает мою способность заниматься международными связями.
Кстати сказать, обстановка в университетских аудиториях тогда была очень свободной. Почти все студенты много курили, так что, как только я начинал какую-нибудь лекцию, все тут же зажигали свои сигареты. Преподаватели, кстати, не отставали от студентов.
Помимо работы со студентами, я находил время заниматься и собственной научной работой. В тот период я подготовил несколько глав для исследования о вмешательстве греческих военных в политику в XIX и XX веках, а также написал очерк «От Агафангелоса до Великой идеи: Россия и зарождение современного греческого национализма», впоследствии опубликованный в журнале «Балканские исследования» и еще позже вошедший в мою вышеупомянутую книгу «Греки и Россия» [96].
В SUNY я познакомился с нескольким интересными людьми. Одним из них безусловно был заслуженный профессор испанской литературы Гонсало Торренте Бальестер, известный писатель и литературовед, получивший за свои работы большое количество литературных премий, в том числе высшую испанскую премию имени Сервантеса. Когда-то в молодости он был фалангистом, но затем совершил значительный дрейф влево и в 1966 году приехал в Олбани, покинув Испанию в знак протеста против цензуры своих произведений. Бальестер проработал на историческом факультете семь лет и даже написал за это время замечательный роман, действие которого происходило на кампусе SUNY, а прототипом главной героини была административная ассистентка автора Вики Гекас, бежавшая в США из Северной Греции после гражданской войны.
Вскоре после моего появления в Олбани губернатор Рокфеллер одобрил планы по созданию в SUNY Центра славяноведения. Мне было поручено привлечь туда крупных ученых из других американских научных центров, предложив им более выгодные условия, – с одобрения губернатора, SUNY готов был увеличить их зарплату вдвое, по сравнению с другими университетами. Я активно взялся за дело и через непродолжительное время сумел пригласить на работу в Центр славяноведения двух выдающихся ученых – профессора Майкла Чернявского, известного специалиста по русскому средневековью из Колумбийского университета, а также профессора Давида Джапаридзе, видного славяноведа, возглавлявшего кафедру русского языка и литературы в Принстонском университете. Кстати, ассистентом у Чернявского в Олбани работал молодой историк Роджер Конант, ставший впоследствии не только моим помощником, но и преданным другом на всю жизнь.
И с Чернявским, и с Джапаридзе у меня связаны яркие и вместе с тем грустные воспоминания. У Джапаридзе была на берегу Гудзона усадьба, или «дворянское гнездо», как будто материализовавшееся из русской классики XIX столетия. Там он ежегодно справлял Пасху, приглашая к себе ученых, литературных и прочих знаменитостей русского происхождения. Самым известным из гостей, приезжавших к профессору, был, я думаю, писатель Владимир Набоков. Идиллию этого «дворянского гнезда» на Гудзоне писатель позже описал в романе «Пнин». Я много раз бывал у Джапаридзе в усадьбе, а также в его большой квартире в северной части Манхэттена, неподалеку от Колумбийского университета. К сожалению, профессор проработал в SUNY недолго, всего около года. Он не смог выдержать напряженный режим одновременной работы в Нью-Йорке, Олбани и Принстоне и вскоре умер от инфаркта.
А потом, на очередных выборах губернатора, Рокфеллер проиграл, и его политические противники «кастрировали» университет, отобрав все деньги, выделенные для библиотек, коллекций и т. д. При этом главной жертвой недоброжелателей оказался Чернявский, оставшийся без библиотеки как без рук. Он уехал работать в университет Питтсбурга, но впал там в глубокую депрессию и в конце концов застрелился.
Все это происходило в 1973 году, когда мне тоже пришлось покинуть Олбани. В обстановке обострившейся борьбы за ограниченные ресурсы между более старшим и более молодым поколениями,
