признала, что в ее статье, опубликованной в марте 2011 года в журнале
Nature, не были описаны все функции tracгРНК, но со смехом добавила, что Даудне не помешает немного расслабиться и забыть о соперничестве. “Ей нет нужды так волноваться из-за признания ее заслуг по исследованию tracгРНК и других вещей, – говорит Шарпантье. – На мой взгляд, это излишне”. Рассказывая о соревновательности Даудны, она улыбнулась, словно ей эта черта кажется любопытной и достойной восхищения, но в то же время несколько неподобающей.
Их раскол усугубился в 2017 году, когда Даудна в соавторстве с Сэмом Стернбергом написала книгу о работе с CRISPR, в которой рассказала обо всем довольно объективно, но при этом слишком часто, по мнению Шарпантье, вела повествование от первого лица. “Книга написана от первого лица, хотя писал все по большей части ее студент, – говорит Шарпантье. – Ему должны были сказать, чтобы он писал в третьем лице. Я знаю людей, которые присуждают премии, и знакома со шведским менталитетом. Им не нравится, когда книги пишут слишком рано”. Употребив слова “премии” и “шведский” в одном предложении, она намекнула на самую известную из премий.
Премии
Одной из сил, которые удерживали Даудну и Шарпантье вместе, были награды и премии в сфере науки. В паре исследовательницы имели наилучшие шансы на победу. Некоторые премии приносят по миллиону долларов и даже больше, но деньгами их ценность не ограничивается. Они входят в послужной список, на который общественность, пресса и будущие историки ориентируются, решая, кому принадлежат главные заслуги в важных открытиях. Юристы даже используют их в качестве аргументов в патентных спорах.
Все значимые научные премии вручают ограниченному числу людей (для Нобелевской премии максимум – три человека в каждой сфере), поэтому в списке награжденных оказываются не все, кто внес свой вклад в открытие. В результате сведения о награждениях, как и сведения о выданных патентах, могут искажать историю и снижать заинтересованность исследователей в сотрудничестве друг с другом.
Одну из главных и наиболее престижных премий, Премию за прорыв в области медицины, Даудна и Шарпантье получили вместе в ноябре 2014 года, через несколько месяцев после того, как Чжан опередил их с регистрацией первых патентов. Официальная формулировка гласила, что премия присуждена “за превращение древнего механизма бактериального иммунитета в действенную технологию для изменения генома”.
Эта премия, приносящая каждому лауреату по три миллиона долларов, была учреждена годом ранее российским миллиардером и одним из первых спонсоров Facebook Юрием Мильнером в партнерстве с Сергеем Брином из Google, Энн Воджицки из 23andMe и Марком Цукербергом из Facebook. Мильнер, восторженный фанат науки, организовал великолепную церемонию, которая транслировалась по телевидению и придавала научным победам голливудский блеск. Официальный прием 2014 года, в число организаторов которого вошел журнал Vanity Fair, состоялся в ангаре для космических судов в работающем при NASA Исследовательском центре Эймса, расположенном в Маунтин-Вью в штате Калифорния, в самом сердце Кремниевой долины. Ведущими церемонии среди прочих были актеры Сет Макфарлейн, Кейт Бекинсейл, Кэмерон Диас и Бенедикт Камбербэтч. Кристина Агилера исполнила свой хит Beautiful.
Награду Даудне и Шарпантье, одетым в элегантные длинные черные платья, вручили Кэмерон Диас и Дик Костоло, который тогда был исполнительным директором Twitter. Даудна первой взяла микрофон и сказала несколько теплых слов о “процессе разгадывания головоломок, коим и является наука”. Шарпантье с озорной улыбкой взглянула на Диас, которая на заре своей карьеры блистала в телесериале “Ангелы Чарли”. “Перед вами три сильных женщины, – сказала Шарпантье, показав на себя, Диас и Даудну, а затем, повернувшись к лысому очкарику Костоло, добавила: – Может, вы и есть Чарли?”
В зале был Эрик Лэндер, который стал лауреатом премии годом ранее и потому получил задание позвонить Даудне и Шарпантье и сообщить им о победе. Он был директором Института Брода и наставником Чжана и активно боролся с новоявленными лауреатками за лавры в сфере исследования CRISPR. Однако он нашел точку соприкосновения с Шарпантье (по крайней мере, как полагал он сам), считая, что испытывает такую же, как и она, досаду из-за обрушившейся на Даудну славы. Лэндер сказал мне, что сначала на Премию за прорыв в области медицины была номинирована одна Даудна, но ему удалось убедить жюри, что вклад Даудны был не столь значим, как вклад Шарпантье, Чжана и микробиологов, открывших CRISPR в бактериях. “Я помог людям понять, что Дженнифер достойна награды, вот только не за исследования CRISPR, а за работу по изучению структуры РНК, – говорит Лэндер. – Над CRISPR работал целый коллектив ученых, и Дженнифер внесла не самый значимый вклад”.
У него не получилось настоять, чтобы премию вручили Чжану, однако он сделал все возможное, чтобы Шарпантье отметили вместе с Даудной. Он также убедил себя, что Чжан, видимо, получит премию на следующий год. Когда этого не произошло, он обвинил Даудну в том, что именно она воспрепятствовала его награждению [223].
Премии за прорыв вручаются не более чем двум ученым в одной сфере. Международная премия Гайрднера в области биомедицинских наук, присуждаемая канадским фондом, допускает большее число лауреатов: ее могут получить до пяти исследователей. В связи с этим в 2016 году, когда фонд решил отметить ученых, работавших с CRISPR, список награждаемых был расширен: к Даудне и Шарпантье присоединился Чжан, а также двое исследователей йогуртовых культур из Danisco, Хорват и Баррангу. При этом за бортом остались многие ученые, которые внесли в работу весьма значимый вклад, включая Франсиско Мохику, Эрика Сонтхаймера, Лучано Марраффини, Сильвена Муано, Виргиниюса Шикшниса и Джорджа Черча.
Даудна расстроилась, что в число лауреатов не вошел ее друг Джордж Черч, и сделала две вещи. Получив около 100 тысяч долларов призовых, она пожертвовала деньги на образовательный проект “Персональная геномика”, который Черч запустил в партнерстве со своей женой Тин У, профессором молекулярной биологии из Гарварда. Проект призывает людей, особенно молодых студентов, изучать свои гены. Даудна также пригласила Черча с женой на церемонию. Она сомневалась, что Черч согласится прийти. В конце концов, его обошли стороной при распределении наград, а он к тому же не горел желанием облачаться в смокинг, что было, возможно, даже более веской причиной для отказа. Но великодушный Черч все же пришел, одетый с иголочки, и привел с собой жену. “Я хочу воспользоваться возможностью и отметить работу двух людей, которые вдохновляют меня на протяжении очень долгого времени, Джорджа Черча и Тин У”, – сказала Даудна. Затем она подчеркнула, что Черч внес “огромный вклад в сферу редактирования генома и среди прочего адаптировал систему CRISPR-Cas для редактирования генома в клетках
