Порыв наступающих войск был настолько велик, что «Восточный вал» не устоял. Преодолевая яростное conpoтивление фашистов, наши передовые части уже 21 сентября вышли к Днепру, с ходу форсировали эту естественную преграду Южнее Киева был захвачен букринский плацдарм, а затем в двадцати километрах севернее города - лютежский плацдарм. Закрепившись на них, наши части тут же стали наводить переправы.
Ожесточенная разгорелось борьба в воздухе севернее и южнее Киева. Следует иметь в виду, что основные силы авиации противника базировались тогда на аэродромах Белая Церковь, Умань, Винница, и небольшое удаление от линии фронта позволяло фашистам с одной заправкой производить три-четыре вылета. Вражеская авиация неоднократно пыталась разрушить наши переправы через Днепр, но каждый раз навстречу фашистским бомбардировщикам поднимались наши истребители.
Советские передовые части, отбивая бешеные атаки гитлеровцев, успешно удерживали захваченные плацдармы.
Над Днепром разгорелись ожесточенные воздушные бои. Немецкие бомбардировщики группами по 20-30 самолетов в сопровождении большого количества истребителей стремились во что бы то ни стало разрушить переправы, подавить и уничтожить огневые точки и живую силу на плацдармах.
В этих условиях командиры истребительных авиационных дивизий организовали свои командные пункты рядом с командными пунктами командиров стрелковых дивизий и корпусов. Они лично руководили воздушными боями, перенацеливали летчиков в зависимости от обстановки, вызывали подкрепления с аэродромов. Группы наших истребителей водили в бой, как правило, командиры полков.
Солдаты и офицеры наземных войск с большой радостью встречали вести о каждой новой победе наших летчиков над воздушным противником. В своих письмах они выражали благодарность мужественным авиаторам, пресекавшим попытки врага бомбардировать войска на плацдармах и переправы через реку.
Снова, как в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, нам приходилось совершать по восемь-девять боевых вылетов за день.
…С самого утра в штабе полка лихорадочное настроение. Суетятся связисты. Вот быстро прошел И. Кузьмичев и с озабоченным лицом скрылся у Федора Телегина. Нервозность обстановки передается всему аэродрому, и это заметно по техникам и мотористам. Они сегодня малоразговорчивы, деловиты, исполняют свои обязанности в заметно повышенном темпе.
Никто из летчиков ничего не знает, хотя каждый чувствует, что день предстоит не совсем обычный.
– Приказано: собраться,- говорит Иван Корниенко, с надеждой поглядывая на запертую дверь, за которой совещаются командир полка и замполит.
– Как на правом?- спрашивает Дунаев. У нас у всех в эти дни одна забота: держатся ли наши на правом берегу Днепра?
– Все хорошо. Точно знаю,- с уверенностью говорит Николай Шутт.
Появляются наконец Федор Телегин и Кузьмичев. Оба уже готовы в вылету. Лицо командира полка полно значительности. Мы поднялись, затихли разговоры. Ждем.
Объяснения командира полка недолги. Сегодня рано утром на командный пункт командира дивизии на левом берегу Днепра прибыл Главный маршал авиации А. А. Новиков. Он будет лично наблюдать за предстоящей операцией.
Сообщение, что и говорить, неожиданное.
– А сейчас – по машинам!- заканчивает краткий инструктаж командир полка.
Гурьбой вываливаемся из штаба.
– Значит, держись,- сказал мне Николай Дунаев, торопливо шагая к ребятам своей эскадрильи.
Направляемся в прикрытие штурмовикам. Задание как будто привычное, но все понимают, что если вдруг в дивизию пожаловал Главный маршал, значит, предстоящий бой будет не совсем обычным.
Успеваю предупредить ребят. Все подтягиваются. Сознание, что уходим на задание под наблюдением такого высокого начальства, заставляет настроиться по-особому.
Над командным пунктом дивизии грозной бронированной тучей прошли штурмовики, их ведет гвардии подполковник Чернецов. У штурмовиков задание – разметать наступающие порядки врага, не дать ему опрокинуть в Днепр небольшой отряд советской пехоты, закрепившийся на крохотном клочке земли на правом берегу. Бои там идут ожесточенные, все висит на волоске.
Следом поднимаемся мы, прикрываем штурмовики сверху. В несколько этажей строй советских самолетов направляется К Днепру.
Привычно связываюсь по радио с ведущим группы штурмовиков, называю свои позывные. Мне отвечает голос подполковника Чернецова. Вдруг подполковник спрашивает:
– Слушай, ты не воевал в Финляндии?
– Было дело.
– То-то голос знакомый,- басит подполковник, и я невольно гляжу вниз, на строй штурмовиков, будто надеюсь под фонарем ведущей машины разглядеть летчика.
– Ну, здорово, старый друг!- все так же раздается в наушниках.- Ведь вот где довелось встретиться!
Действительно неисповедимы пути фронтовые! Кто бы мог предполагать такую неожиданную встречу?
Подполковник предлагает как-нибудь встретиться – «отметить встречу». Конечно же я согласен.
Так мы на расстоянии друг от друга каждый во главе группы боевых машин толкуем неторопливо и совсем мирно, будто направляемся на прогулку.
– Надо, надо встретиться!- говорит Чернецов, перед тем как перейти на обычный, «предгрозовой» разговор, где уж совсем не будет места никаким воспоминаниям и дружеским излияниям.
Но я отвлекся.
Маршал и командир дивизии наблюдают за приближающимся боем. Даже невооруженным глазом хорошо видно, как с немецкой стороны показались «юнкерсы» и «хейнкели». Вражеских машин такое множество, что кажется – достаточно одного удара с воздуха и кончится все: оборвется ниточка переправы, с трудом наведенная саперами, перепахан будет каждый дюйм земли правобережного плацдарма.
Быстро идем на сближение. Стена на стену: кто кого?
Внизу, на Днепре, бьет вражеская артиллерия, от разрывов снарядов река кипит. В этом хаосе смерти неутомимо трудятся работяги саперы. Им некогда поднять головы, и они привычно не обращают внимания на вражеский обстрел. От них сейчас зависит многое. На левом берегу скопилось огромное количество наших войск. Вал наступающих с востока уперся в Днепр. Успех наступления зависит от целости переправ, которые то и дело приходится восстанавливать.
Приближающиеся «юнкерсы» и «хейнкели» выглядят устрашающе. Может быть, это оттого, что их такое множество. Высоко над ними идут «мессершмитты». Эти станут охотиться за нами. Но надо во что бы то ни стало не пустить бомбардировщиков. Смертоносный груз не должен обрушиться ни на переправы, ни на скопления наших войск.
