Да, он был воображаемым, но от этого не менее реальным. «…это было в детском саду – мне было года четыре, и моего друга звали Игорь Снежинкин. Он был, как я теперь понимаю, супергерой – отважный, искренний, веселый и надежный. Он играл на гитаре и был, конечно, старше меня, совсем взрослый. И мы вместе пережили много приключений, о которых стоило бы написать, да, наверное, когда-нибудь и придется… К сожалению (к счастью?) мой лирический герой был выдуманный, такой себе Питер Пэн (хотя о существовании вечнозеленого летающего мальчика я тогда не догадывалась). Но с тех пор я получила кое-какое представление о том, каким должен быть настоящий предмет влюбленности, и мой муж, надо сказать, тоже в какой-то степени Питер Пэн: пусть и повзрослевший, не очень тощий и не летает, но зато веселый, искренний и талантливый, с ним не страшно пускаться в приключения… Которые мы когда-нибудь вместе опишем»[68].
В «Проделках вора» наличествовал преступник и пострадавшая, велось следствие, но отчего-то Марине было неинтересно придумывать человека, который бы это дело расследовал. Уж очень увлекли ее личности вора и пострадавшей.
Когда девочка научилась писать без посторонней помощи, она сидела иногда часами, записывая новые истории в тетрадки. Год за годом, постепенно писательство сделалось любимым занятием Марины. К тому времени у нее родилась и подросла младшая сестра Наташа, и самодеятельный кукольный театр – полностью импровизированный – подарил множество прекрасных минут им обеим.
Когда Марина переходила в третий класс, неизвестный ей молодой ученый Сергей Сергеевич Дяченко женился вторично, а еще через два года, в 1979-м, у него родился сын – тоже Сергей. Но означенные события в то время не тронули бы юной писательницы, даже если бы кто-то поведал ей о них, оторвав девочку от чтения очередной книги или собственного творчества. Свадьба, с невестами в белых платьях, разукрашенными машинами и прочими спецэффектами представлялись ей чем-то вроде карнавала – там ведь тоже люди наряжаются в смешные костюмы. Любовь виделась, как в фильмах о Робин Гуде – с погонями, стрельбой и испытаниями, но без шампанского и уж конечно без фаты.
И еще одно тоже любимое занятие – читать хорошие книги. Сейчас уже трудно сказать, что Марина любила больше – читать или писать. Во втором классе она прочла «Трех мушкетеров», в пятом или шестом – «Трудно быть богом» и «Мастера и Маргариту». Марина была записана в районную библиотеку, после каждого посещения которой являлась домой нагруженная пачками книг.
Начались проблемы с глазами – обнаружилась развивающаяся близорукость, врачи решились подкорректировать зрение, запретив на какое-то время читать, Марина, выдержав первый удар, робко осведомилась, а позволят ли ей писать? Не глядя на страницу, а только приложив линейку, девочка выводила строчки, радуясь хотя бы такой возможности творить. Тогда же родился Маринин первый имидж – девушка с косой и в очках, кстати, круглая отличница. Последний штрих делал новый стиль завершенно-правильным. При этом мало кто не только из одноклассников, но и из старшеклассников мог позволить себе опасную глупость дернуть за эту самую косу. В скромной очаровательной отличнице – пай-девочке и умнице, каких поискать, просыпался берсерк, который был готов рвать противников на части, повергая их в панику и заставляя самых отъявленных хулиганов спасаться бегством. А почему? Потому что мудрые родители уделяли внимание спортивному развитию дочери. Теннис, велосипед, а главное – байдарки! Да, будущий фантаст много и упорно тренировался и на Трухановом острове на Днепре, где была спортивная база, и в спортивных лагерях. Нельзя сказать, что для Марины это было призвание, раз за разом переворачиваться в байдарке, порою в ледяной воде, или бегать бесконечные кроссы. Но факт остается фактом – спортивное детство оказалось очень кстати, теннис и бадминтон она любит по сей день, а запах озерной воды напоминает ей часы, проведенные в байдарке с набитыми на нос поролоновыми «поплавками» (они придавали лодке чуть большую устойчивость, поэтому с «поплавками» плавали начинающие).
При этом – вот ведь странность – умница, красавица, круглая отличница замыкалась, не зная, что отвечать на самый простой и часто задаваемый школьникам вопрос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?». А действительно, кем? Нельзя же вот так запросто сказать – я буду писателем. Засмеют, и правильно сделают. Родители советовали идти на филологический, робко мечтали – а может, медицина? Сама Марина мечтала о работе в кино и в один прекрасный день подала документы в театральный.
Папа и мама решили не отговаривать дочку, всячески поддерживая ее желание сдавать экзамены, хотя надежд на поступление не было. К счастью, экзамены в театральный сдавали в июле – чтобы разочарованные абитуриенты, получившие от ворот поворот, успели в августе сдать экзамены в другие ВУЗы страны. Марина так и планировала: конечно, филологический, разумеется, так и будет, вот только запорю экзамен, только пролечу – и…
История ее поступления полна драматизма: она то получала надежду, то отчаивалась, то шла забирать документы – то опять оказывалась на экзамене. И вот – в списке поступивших, где всего два десятка девочек, – ее фамилия!
«…когда я поступила, родители очень радовались. Сейчас они – первейшие читатели наших книжек, иногда редакторы, подсказчики, распространители и болельщики»[69].
Ветер в кронах заплакал, берег темен и пуст.
Поднимается якорь, продолжается путь.
Олег Ладыженский. «Касыда призраков»
Театральный институт – эпоха радости и вдохновения, время открытий и новых знакомств. Марина любит вспоминать то время, когда она попала в волшебный мир, каждый день даривший ей новые и новые чудеса, щедро раскрывавший тайны. Марина с огромной благодарностью вспоминает своих институтских педагогов – худрука курса Аркадия Евгеньевича Гашинского и педагога по мастерству Геннадия Григорьевича Макарчука, блестящего оратора Анатолия Федоровича Пазенко, который преподавал сценическую речь, и прекрасного педагога Любовь Андреевну Подлесную. Эти люди щедро дарили пришедшим на курс ребятам свой бесценный опыт, раскрывая перед будущими актерами секреты мастерства, заставляя не слепо повторять, но мыслить и творить самостоятельно. Жалела ли она, что не поступила на филологию, как советовали родители? Да ни в коей мере, скорее наоборот, то и дело приходило на ум, чего бы она лишилась, прояви малодушие и откажись от борьбы.
«– Почему решили поступать в театральный, а потом изменили профессию? Не было чувства, что пять лет учебы в институте потрачены зря?
