Мысль о восстановлении доброго имени Николая Герасимовича не оставляла меня, и в этом я находил много единомышленников. Но проблема всегда встречала прямое сопротивление С.Г. Горшкова, который в угоду Н.С. Хрущеву и Л.И. Брежневу, а также исходя из личных амбиций, этот вопрос нигде не ставил. Как известно, у Н.Г. Кузнецова был конфликт с Хрущевым по вопросам строительства флота. В то время это все подогревалось и министром обороны Жуковым, который с 1955 г. целенаправленно ездил по флотам, собирая «компромат» против Николая Герасимовича.
Я тогда командовал 8-м ВМФ. Жуков со своей группой работал и у нас в Таллине, и в других пунктах базирования флота. У него напрямую просматривалось предвзятое отношение к Николаю Герасимовичу, желание привлечь его к ответственности за провалы в вопросах воинской дисциплины и аварийности.
Объективно говоря, в тот период недостатков в Военно-Морском Флоте по воинской дисциплине хватало, но это было присуще и другим видам Вооруженных Сил. Я знал это по Прибалтийскому военному округу, с которым нам приходилось взаимодействовать по многим вопросам. Но мнение Г.К. Жукова, имевшего колоссальный авторитет на всех уровнях, было тогда определяющим. А он не стеснялся в формах и способах «наведения порядка». Многие генералы, адмиралы и офицеры снимались им, что называется, «прямо на месте». Разбор также был суров…
Все это использовали против Николая Герасимовича, особенно после гибели линкора «Новороссийск», и Кузнецов «по совокупности» был освобожден от должности главнокомандующего ВМФ с понижением в воинском звании до вице-адмирала.
Что касается Брежнева, то у него были свои причины недолюбливать Кузнецова. Дело в том, что Леонид Ильич в 1953 г., неизвестно почему, был неожиданно назначен на должность начальника Политуправления ВМФ. Ошибочность этого назначения в первую очередь стала ясна Николаю Герасимовичу, и он, даже при всей его тактичности, от Брежнева этого особенно не скрывал. Через полгода Брежнева убрали.
Естественно, он запомнил все и, когда вошел в высшее руководство, стал всячески поддерживать С.Г. Горшкова по замалчиванию заслуг Николая Герасимовича и намеренно не замечал предложений о восстановлении бывшего наркома.
К сожалению, как стало известно много позже, Горшков все делал от имени Военного совета ВМФ, хотя на Военном совете этот вопрос не обсуждался. Им даже был подготовлен документ «О нецелесообразности восстановления…»
У Николая Герасимовича были и личные просьбы. Он обращался с письмами о помощи в ремонте дачи, квартиры, но ответа не получал. Я несколько раз встречался с ним по этим вопросам, давал указания начальнику строительной организации ВМФ, в хозяйственную часть, но после этого все немедленно блокировалось, указания не выполнялись.
Вместе с тем в воспоминаниях С.Г. Горшков неоднократно упоминает Н.Г Кузнецова с положительной стороны, причем подчеркивает, что с его именем связано укрепление боевой мощи флота, отмечает его высокие качества как флотоводца и человека. Но в течение тридцати лет, руководя Военно-Морским Флотом, Горшков ни разу не поддержал ходатайство флотской общественности о реабилитации и восстановлении в звании Кузнецова. Такая возможность была в 1965 г., затем после 1986 г. В то же время он не мог не помнить, что Николай Герасимович неоднократно проявлял к нему лично несомненную доброжелательность и заступничество. Так было в 1938 г., после катастрофы с эсминцем «Решительный», когда Сергея Георгиевича сняли с должности командира бригады эсминцев. Именно Кузнецов спас его от расстрела, а через 6 месяцев перевел командиром бригады эсминцев на Черноморский флот. В 1944 г. он отстаивал Горшкова в деле перевода его с Дунайской флотилии на эскадру ЧФ.
Известно, что Сергей Георгиевич обиделся на Н.Г. Кузнецова, когда тот в своих записках, о которых знали многие в ВМФ, отметил: «Мне довелось рассчитываться за все битые горшки, а Горшков получил повышение и назначение на должность Главнокомандующего».
С 1 октября 1974 г. я перешел в Группу генеральных инспекторов, где встретил много знакомых армейских начальников, с которыми служил в различное время на самых различных театрах нашей страны: генералов А.И. Белобородова, П.Н. Лященко, А.А. Лучинского, Н.Г. Лященко, С.П. Иванова, маршала авиации С.И. Руденко и многих других. Все они говорили о Николае Герасимовиче только самое хорошее. Особенно мне запомнился разговор с Александром Михайловичем Василевским, который 9 апреля 1966 г. писал в секретариат ЦК КПСС:
Сознание явной несправедливости, допущенной при жизни Сталина и повторенной в 1956 году по инициативе Н.С. Хрущева и Г.К. Жукова в отношении бывшего Адмирала Флота Советского Союза — ныне вице-адмирала в отставке Кузнецова Н.Г., вынуждает меня просить Секретариат ЦК КПСС поручить проверить материал, на основании которого была допущена эта несправедливость, с тем, чтобы затем соответствующими решениями устранить ее. В довоенное время и особенно в период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы, по характеру возложенной на меня работы, имел возможность наблюдать всегда исключительно партийное, высококвалифицированное руководство со стороны тов. Кузнецова Н.Г. всеми теми ответственными участками работы, которые поручались ему партией и правительством. Более чем уверен, что восстановление тов. Кузнецова Н.Г. в звании, которого он необоснованно был лишен, и зачисление его в Группу генеральных инспекторов при Министерстве обороны было бы, безусловно, справедливым и было бы с большим удовлетворением воспринято всеми, знающими его, личным составом Вооруженных Сил и особенно Военно-Морского Флота, большим и вполне заслуженным авторитетом у которого он пользовался и пользуется поныне.
Но никаких действий тогда предпринято так и не было. А в начале декабря 1974 г. мы все получили печальное известие, что Николая Герасимовича не стало. В этот же день мне позвонили из секретариата главнокомандующего ВМФ и сказали, что я назначен председателем комиссии по организации его похорон. Очень жалко было прощаться с большим флотоводцем, крупным военачальником и прекрасным человеком. Последними в почетный караул у гроба Николая Герасимовича стали его три сына: Виктор, Николай и Владимир.
Николай Герасимович переживал, что никто из них не пошел по его пути. «Не получилось династии», — сетовал он. Но, тем не менее сыновья его, когда выросли, стали настоящими людьми, достойными своего отца и его больших дел[52].
Самое печальное то, что Николай Герасимович при жизни так и не узнал, что справедливость по отношению к нему восстановлена, и он по достоинству оценен последующими поколениями.
