В тяжелейший момент генерального сражения под Берестечко, когда Б. Хмельницкий и и. Выговский остались заложниками у отступивших татар (30 июня 1651 г.), Богуну удалось вселить в казаков уверенность и сдерживать натиск поляков. В отличие от партии «умеренных» (Ф. Джеджалия) и партии «переговорщиков» (Крыса) он считал необходимым продолжать военные действия. Ночью 2 июля казаки ползком пробрались к польскому окопу, убили восемь пехотинцев, нескольких ранили, и только залаявший пес прервал вылазку42. Вечером 3 июля, когда польские хоругви сходили с поля, на них напали казаки, убили более десятка всадников, а затем заняли гору, возвышавшуюся над табором. Только на рассвете Калиновский заставил их отступить43. Противостояние за гору продолжилось и на следующий день, а ночью казаки беспрестанно тревожили поляков, изображая приготовления к наступлению. В результате поляки не спали, находясь ежеминутно наготове. Не смогли они уснуть и всю следующую ночь, ожидая очередной вылазки. Хоругви мокли под проливным дождем, так и не осмелившись покинуть до утра свои позиции из опасения получить очередную неприятность от казаков44.
В результате, как писал Освецим, «осаждавшие оказались более павшими духом и угнетенными, чем осажденные… среди праздности, продолжавшейся в течение 10 дней, силы наши ослабевали, войско стало испытывать нужду, многие солдаты в иностранных и польских региментах (т. е. полках. – Т. Т.) умирали от недостатка пищи, мужество и пыл улеглись, и среди нас воцарился беспорядок»45. Бесконечные казацкие нападения изматывали неприятеля, заставляли все время быть начеку. И наоборот, они поднимали дух в казацком войске. Роль Богуна в организации вылазок отмечали как польские, так и украинские источники. Поэтому неудивительно, что после того как переговоры были прерваны и партия сторонников соглашения с поляками проиграла, в ночь на 10 июля Богун был впервые в своей жизни избран наказным гетманом46.
Наибольшую опасность для казаков представлял отряд Ляндцкорунского, высланный поляками в тыл, чтобы отрезать их от фуража. Поэтому Богун сам с отрядом конницы и двумя пушками отправился против своего давнего противника. На рассвете 11 июля он вышел из табора. Но паника, начавшаяся без всякого повода в казацком лагере, привела к катастрофе. Все бросились бежать, попытки Богуна остановить бегущих ни к чему не привели, и ему с трудом удалось отступить, выведя часть войск.
Это был критический момент в истории Украинского гетманства. Хмельницкий в татарском плену, Киев сожжен Радзивиллом, а тут еще поражение под Берестечко, распад армии. В этих условиях ситуацией пытались воспользоваться не только поляки, но и те, кто мечтал о гетманской булаве. Имеются сведения, что поднестряне собирались избрать нового гетмана.
Хмельницкий, освободившись из плена, приказал полковникам собраться в Корсуни. Согласно его указу, Богун должен был состоять под началом Белоцерковского полковника. Однако Иван развивает независимую активную деятельность, собирая разрозненные отряды казаков, разрушая мосты, переправы и отрезая полякам путь. В начале августа поляки постоянно передавали новости, что Богун «под правковыми лесами» и идет с подкреплениями из Буговой Украины к Белой Церкви47.
К концу августа у него уже было десять тысяч (по некоторым данным – пятнадцать тысяч48) «боевых казаков», кроме того, он принимал в свой полк желающих крестьян, но с каждого брал по талеру для привлечения орды, которая ему была обещана ханом в количестве сорока тысяч49.
Поступая так на свой страх и риск, Федорович мог опасаться не только поляков, но и Хмельницкого, обычно жестоко расправлявшегося с конкурентами. Но усилия Богуна были не напрасны. Вот как оценивал их современник событий С. Освецим: «Самые упорные волнения и бунты своевольных холопов происходят по обыкновению в Брацлавщине, вследствие подстрекательства Богуна, здесь на берегах Днестра скопища бесчинствующих разбойников не дозволили возвратиться никому из наших»50. Именно в это время в польских источниках к Богуну уже стали применять эпитеты «страшный» и «сам».
Воссоздание сильной казацкой армии заставило поляков пойти на уступки и переговоры. И в этом была огромная заслуга Винницкого полковника. К Белой Церкви он пришел со значительной (до пятнадцати тысяч человек) армией и там принял активное участие в мирных переговорах с поляками. Когда кое-то из «непреклонно» настроенной «черни» попытался сорвать соглашение и даже напасть на польских комиссаров, то, понимая жизненную необходимость для гетманства мира, Хмельницкий, Выговский и Богун буквально своими телами защищали перепуганных поляков. Они сами били «чернь» обухами и нагайками. Богун даже разрубил саблей одного своевольца, с вызовом спросившего: «А что, теперь мы будем давать полякам содержание?»51.
Но неприязнь в отношениях с Хмельницким, наметившаяся весной 1651 года, не ослабевает. Федорович не подписывает Белоцерковский договор. А уже в марте 1652 года мы видим его одним из лидеров оппозиции Хмельницкому. Русские послы, прибывшие с Украины, сообщали: «В Брясловском воеводстве черкаской (т. е. казацкий. – Т. Т.) полковник Богун збирает войско… и хотят битца с Хмельнитцким за то, что де Хмельнитцкой помирился с поляки под Белого Церковью не против прежнего Зборовского миру, а учинил мир на том, что быть рейстровым казакам только 20 000»52. Такое отношение к Белоцерковскому договору более чем понятно, ведь тот практически сводил на нет все достижения четырех лет борьбы и уничтожал казацкую державу, де-факто созданную Зборовским договором. К тому же согласно новому договору, Брацлавщина, а соответственно и Винницкий полк, выходили из-под юрисдикции гетмана и должны были снова подчиниться польской администрации. Правда, после битвы под Батогом Белоцерковский договор уже не исполнялся.
С. Чарнецкий. Портрет XVII в.
Открыто находясь в политической оппозиции, Богун не пытался воспользоваться ситуацией в личных целях и не добивался власти. Вплоть до конца 1652 года он оставался в оппозиции Хмельницкому53, но, несмотря на это, его не постигла судьба других мятежников. А ведь как раз в это время гетман казнит выступивших против него полковников Мозырю, Гладкого, Хмелецкого и Гурского.
Трудно сказать, почему Богун не разделил их судьбу. Спасла ли его огромная слава? или то, что он не претендовал на булаву? или в их отношениях с гетманом государственные дела не приносились в жертву личным мотивам?
Так или иначе, Федорович остался в своем звании полковника и жил по-прежнему в Кальнике. Именно туда устремился Стефан Чарнецкий, предводитель нового польского похода весной 1653 года, прервавшего мирный период в жизни Украинского гетманства.
