По признанию Валерия Золотухина, Владимира глубоко задело, когда тот согласился начать репетировать Гамлета и при необходимости заменить его в спектакле. Особенно Высоцкого обидело то, что дублером должен был стать его близкий друг. Он сказал тогда Золотухину:
— Валерий! В жизни я больше всего ценил и ценю друзей. Больше, чем жену, дом, детей, успехи, славу, деньги. Друзей. Так я живу. Понимаешь?
Постепенно я понял, что в театре возникла ситуация, при которой ведущий актер длительное время оставался без ролей. И дело не в том, что в репертуар включались пьесы, для которых он не подходил. Мы ведь знаем о его универсальных способностях. Просто роли, которые он мог бы превосходно исполнить, поручались другим, более молодым и менее опытным артистам. Словно требовалось кому-то доказать, что театр может обойтись и без Высоцкого, что люди ходят на «Таганку» не из-за него, что они будут продолжать ходить и на спектакли, в которых он не участвует…
Может быть, я ошибаюсь, но еще тогда мне казалось, что кое-кто намеренно подбрасывает поленья в умело раздуваемый костер — конфликт между главным режиссером и главным исполнителем. Высоцкий выделялся среди других актеров, все это видели и понимали, лишь на «Таганке» не хотели признавать этого, называя приоритет Владимира оптическим обманом публики. Всем артистам хотелось считать себя столь же способными, как он, все хотели равенства, как в первые годы существования театра.
Валерий Золотухин записал в своем дневнике такие признания Владимира еще в 1976 году: «Он (речь идет о шефе) все сводит со мной счеты, что главное, он или я в том же «Гамлете», а я—· не свожу. И он мне хочет доказать: «Вот Вас не будет, а «Гамлет» будет, и театр без Вас проживет». Да на здоровье… Но откуда, почему такая постановка вопроса?»
В подобной реакции, вероятно, большая доля мнительности. Актер борется за роль, с которой связал свою судьбу. Он вовсе не думает, что утверждение Золотухина на эту роль в качестве дублера — чисто дисциплинарная и воспитательная мера, он видит здесь козни, грозится, что уйдет из театра в любой другой, самый захудалый. Едва не доходит до разрыва между близкими друзьями.
Но попробуем вникнуть в доводы другой стороны. Все знали, как высоко ценил и любил своего первого артиста создатель «Таганки». «Чего он только не прощал ему!» — говорит Марина Влади. И сам я часто слышал от Любимова и щедрые похвалы в адрес Высоцкого, и резкие слова по поводу сорванных им спектаклей, и опасения, что ему больше нельзя доверять.
По словам Якова Безродного, заместителя директора «Таганки» и соученика Высоцкого, Любимов поручил роль Гамлета Золотухину, чтобы «попугать» Высоцкого. Режиссер часто прощал актеру такие прегрешения, которые обычно не прощают, — опоздания и даже неявки на представления. А считал ли тогда Любимов Высоцкого талантливым поэтом или признал это позже — не имеет значения. Важно, что он много сделал для его роста, доверял ему роли, без которых театральная биография актера была бы очень бедной.
Однажды, хотя это было и не очень удобно, я воспользовался подходящим случаем и выразил удивление, что в ряде представлений мы не видим Высоцкого. Мне попытались объяснить, что не следует придавать значения этому факту, ссылались на большую занятость артиста на эстраде, начали защищать его молодого заместителя. Но я думаю, что Владимир Высоцкий болезненно воспринимал наступившее охлаждение к нему театрального руководства, зависть к его популярности, пустоту лет, протекающих без ролей. Эти пустые страницы жизни для артиста невосполнимы. Такой столь продолжительный и вынужденный «отдых» может привести к потере формы. Мы с Владимиром никогда не говорили на эти темы, все этб мои тогдашние предположения. Основание поделиться ими с читателем я нашел в параллели между театром и балетом, которую провел сам Высоцкий:
— Говорят, что в балете намного лучше работают, потому что артисты все время в тренаже, каждый день у станка, всегда в состоянии готовности выйти на сцену. А драматические артисты якобы постоянно растренировываются и, если они не репетируют, деградируют. Но так, наверно, всегда — человек, который не работает, постепенно теряет свою квалификацию.
Анатолий Эфрос, хотя и столкнулся уже с порядками в театре, был удивлен, что на банкет по случаю премьеры «Вишневого сада» пришли не все участники спектакля. В уступках, которые делало руководство театра Высоцкому (он, например, позволял себе являться на спектакль или репетицию в последний момент), некоторые видели поощрение звездомании, не желали признавать естественного авторитета актера. А сам он был к этому чрезвычайно чувствителен.
«Даже Любимов, — отмечал Эфрос, — был с ним осторожен, — при всей своей вспыльчивости, он не позволял себе необдуман-ного слова по адресу Высоцкого». Ни в его присутствии, ни тем более за его спиной.
«Его любили и не любили в театре», — констатировал позже Иван Дыховичный. И добавлял: «Ему прощалось то, что не прощалось никому».
Но и в этом случае можно понять администрацию «Таганки». Высоцкий, например, отправляется во Францию к жене, а оказывается в Америке. От руководства театра требуют объяснений.
Лишь директор, Николай Дупак, знает, сколько раз ему приходилось объясняться в различных инстанциях по самым разным поводам, связанным с выступлениями Высоцкого. Почему, например, Высоцкий поет никем не утвержденные программы, почему ему платят гонорар выше, чем другим исполнителям, почему так легко снимают с него выговоры и проч. Но не будем забывать, что тогда «Таганка» была единственным театром, который сам себя содержал, не получая от государства никакой дотации, оклад же любого сотрудника театра — актера и не актера — не превышал ста пятидесяти рублей. Продолжительное отсутствие Высоцкого могло оказать влияние на финансовое положение театра.
Актеры воистину как дети. В атмосфере театра существуют споры, взаимные обиды, даже враждебность. Деление на любимчиков и нелюбимых… К счастью, все это изменчиво, от любви до ненависти один шаг, но — и наоборот! Станиславскому принадлежит мысль, что с распределением ролей завершается и разделение на партии внутри театра. Что еще нужно актеру кроме роли? И если ты играешь, а он нет, то он может стать тебе врагом до… получения новой роли.
Все это так, но есть грань, за которой начинается нравственная деформация. Сейчас в театре понимают, что не очень ценили Высоцкого, для них он до самого конца оставался одним из многих, одним из труппы. Сокрушаются, что его довели до отчаяния, до подачи заявления об уходе.
Но по ряду причин Высоцкий не мог решиться покинуть театр. Например, сразу же возникал вопрос: как жить дальше? Не будет ли он в один прекрасный день объявлен тунеядцем, как позднее произошло с Иосифом Бродским в Ленинграде. Публикаций у него почти нет, как киноактер он нигде не состоит в штате, членом творческих союзов не является. Для каждой поездки в Париж нужна характеристика — кто ему ее даст? Поэтому после каждого объяснения с Любимовым или Дупаком он снова и снова просил «продолжительный отпуск с творческими целями»…
