Американская служба безопасности выяснила, что советские мастера начинили стены таким количеством подслушивающих устройств, что здание превратилось в один большой микрофон. Сенат США пришел к выводу, что «это самая масштабная, самая сложная и умело проведенная разведывательная операция в истории». Эту операцию следовало бы назвать и самой бессмысленной, поскольку деньги были потрачены зря…
Строительство началось в конце 1979 года. Операция КГБ СССР по оснащению нового здания посольства подслушивающей системой — тремя годами ранее, в 1976-м. По взаимной договоренности несущие конструкции, стены, перекрытия сооружались из местных материалов. Облицовочные материалы и все, что необходимо для внутренней отделки, а также лифты, электрооборудование, оконные стекла и рамы американцы доставили с родины. Строили здание в основном советские рабочие. Всего несколько офицеров безопасности следили за рабочими и проверяли строительные материалы. Американские спецслужбы высокомерно полагали, что сумеют легко обнаружить и демонтировать все подслушивающие устройства. Они недооценили научно-технический уровень советских коллег.
Большая часть подслушивающих устройств, как выяснилось позднее, была вмонтирована в бетонные плиты еще на заводе. КГБ использовал технику, которой не было у США. В стенах здания находились микрофоны такой чувствительности, что они записывали даже шепот. Советские агенты умудрились встроить подслушивающие устройства и в пишущие машинки, чтобы можно было расшифровать их дробь и понять, какой текст печатается. Американцы смиренно признали, что российские спецслужбы на этом направлении обставили и европейцев, и их самих.
Советская спецтехника была снабжена собственным источником энергии, что позволяло электронике передавать каждое слово, произнесенное в здании посольства. Американские контрразведчики пришли к выводу, что практически невозможно избавить здание от подслушивающих устройств.
В декабре 1991 года Вадим Бакатин сделал шаг, казавшийся немыслимым: передал американцам «техническую документацию средств специальной техники для съема информации». Бакатин считал, что это докажет готовность Москвы к партнерству с Соединенными Штатами. Он пояснил, что 95 процентов всей подслушивающей системы американцы уже выявили сами. Он принял это решение не в одиночку, а спросив мнение технических подразделений КГБ.
Предварительно Бакатин написал письмо президенту СССР. Горбачев наложил резолюцию: «Решите этот вопрос совместно с Панкиным». И министр иностранных дел СССР Борис Дмитриевич Панкин, и сменивший его в ноябре 1991 года Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, и министр иностранных дел России Андрей Владимирович Козырев — все были «за». Бакатин на всякий случай позвонил еще и Ельцину. Тот сказал:
— Действуйте.
Но телефонный разговор к делу не подошьешь. Тут Бакатин допустил ошибку. Санкцию двух президентов он получил, а оправдательным документом не обзавелся. Бакатина из-за этой истории его бывшие подчиненные называют предателем. Время от времени его вызывали в прокуратуру: есть люди, вознамерившиеся во что бы то ни стало наказать Бакатина… Но американцы не поверили в искренность Бакатина. Они априори исходили из того, что всю правду им, конечно же, не скажут.
Вадим Бакатин говорил мне, что не сожалеет о передаче информации о посольстве американцам: это был правильный шаг. Но он признает, что был, пожалуй, наивен в отношении Запада, смотрел на мир через розовые очки.
Став председателем КГБ, Бакатин видел, что надо ладить с республиками. В интервью, опубликованном в газете «Труд», он говорил: «Мы станем чем-то вроде агентства, которое обслуживает интересы всех республик, желающих войти в Союз».
28 ноября 1991 года президент Горбачев подписал один из последних своих указов — «Об утверждении Временного положения о Межреспубликанской службе безопасности». Службу возглавил Бакатин. В коллегию МСБ вошли руководители КГБ союзных республик, с каждой из которых был заключен договор о сотрудничестве. Бакатин должен был координировать деятельность органов госбезопасности союзных республик и заняться борьбой с наиболее опасными видами экономических преступлений. Межреспубликанская служба безопасности должна была стать чем-то вроде американского ФБР.
Но союзные законы, как и указы Горбачева, уже не имели практического значения, а через несколько дней после встречи в Беловежской пуще президентов России Бориса Ельцина, Украины Леонида Кравчука и председателя Верховного Совета Белоруссии Станислава Шушкевича утратили и юридический смысл…
Я спрашивал генерала армии Андрея Ивановича Николаева, который потом станет первым заместителем начальника генерального штаба Вооруженных сил России:
— Какими были настроения военных в 1991 году? Могла армия поднять восстание против того, что происходило?
— Я думаю, что это абсолютный миф. Я командовал тогда армией на Украине — даже не было такой темы для обсуждений.
— А если бы нашелся такой генерал, который бы воскликнул: «Нет, мы этого не допустим!» — вы бы присоединились к нему?
— А чего не надо было допускать?
— Распада Советского Союза.
— Я служил на территории Украины, а уже 24 августа Украина провозгласила «незалежность». И все командующие округами и армиями присягнули на верность Украине. Кроме меня. Нас приводили к присяге в здании нынешней Верховной рады. Когда большинство генералов и офицеров присягнули на верность Украине, закончились разговоры об СССР.
Рухнула власть, и потеряли свои кресла все вожди и хозяева жизни, которые столько лет командовали народом. Еще вчера они были хозяевами страны, а сегодня никто и ничто! Это же и есть настоящий праздник: видеть, как жалок тот, кто всегда помыкал тобой… В те дни любые начальники говорили и вели себя необычно — предупредительно, даже заискивающе. Такого не было ни до, ни после. Они боялись!
Покойная Галина Васильевна Старовойтова, российский депутат, пересказала мне тогда слова известного правозащитника Сергея Адамовича Ковалева:
— А ведь нам еще придется погибнуть, защищая коммунистов, когда толпа потребует повесить их на фонарях…
Российский президент Борис Ельцин приостановил деятельность российской компартии, а потом вообще прекратил деятельность КПСС и распустил ее организационные структуры. 24 августа 1991 года Горбачев сложил с себя полномочия генерального секретаря ЦК КПСС и предложил ЦК самораспуститься.
25 августа Ельцин объявил все движимое и недвижимое имущество КПСС и КП РСФСР, включая партийные вклады в банках, государственной собственностью. Право пользования партийным имуществом передавалось правительству и местным органам власти. Министерству иностранных дел России поручалось обратиться к правительствам других стран с просьбой сообщить о размерах партийных средств, размещенных за рубежом. ЦК КПСС прекратил свое существование. Комплекс зданий партаппарата на Старой площади был опечатан.
