На левом фланге дело было уже проиграно.
В самый разгар боя близ отбитого нами у англичан эполемента лорд Раглан ехал с несколькими адъютантами и немногочисленным конвоем, поднимаясь на гору влево от Севастопольского шоссе. Его гнедой конь шел крупной рысью, и всадник, живо помнивший битвы доброго старого времени, мало обращал внимания на жужжание пуль и гул снарядов. Он знал по прежнему опыту, что в любом месте поля битвы можно быть убитым или искалеченным. Видя поблизости от себя русские войска, лорд Раглан повернул несколько вправо и очутился на холме, с которого увидел на расстоянии менее версты главный резерв Меншикова, то есть Волынский полк, а влево от себя, на весьма близком расстоянии, расположенные по шоссе русские батареи. Гораздо дальше виднелся по ту сторону шоссе эполемент, близ которого кипел жестокий бой.
Лорд Раглан как человек, изучивший войну не на парадах, подобно некоторым нашим генералам, и не в борьбе с полудикими народами и с парижской уличной толпой, подобно Сент-Арно и Канроберу, тотчас оценил важность пункта, на котором находился, и велел немедленно привезти две девятифунтовые пушки. Пушки были привезены так поспешно, что фейерверкеры, бежавшие пешком, не поспели за ними вовремя и первый выстрел был сделан офицером. Он был неудачен, и один из подоспевших солдат закричал: "Подождите, пусть прежде ветер перестанет". Офицер выстрелил вторично прямо в нашу батарею, и так удачно, что взорвал пороховой ящик и убил несколько человек из артиллерийской прислуги. Командир нашей батареи, вероятно сообразив, что многочисленный неприятель ворвался в центр нашей позиции, скомандовал взяться на передки, и батарея поспешно отступила. Англичане повернули пушки и пустили ядро в стоявший в резерве Волынский полк. Ядро просвистело мимо полковника Хрущева и вырвало несколько человек из знаменных рядов. Солдаты инстинктивно наклонились.
— Не кланяться и стоять смирно! — сказал громко и спокойным голосом Хрущев, но счел необходимым отвести своих людей несколько назад.
Снова повернув свои две пушки, англичане пустили ядро по Владимирскому полку, который одолевал шотландских стрелков в рукопашном бою близ эполемента. Эти пушечные выстрелы помешали владимирцам преследовать шотландцев.
Две пушки лорда Раглана сделали свое дело. Но участь боя была решена, конечно, не ими.
XXIII
Два батальона владимирцев, при которых остался Квицинский, оставались у эполемента, но два других вместе с князем Горчаковым, прогнав шотландцев, выдвинулись вперед. На помощь смятым шотландским стрелкам уже приближался полк гвардейских гренадер, заслонивший собою бежавших шотландцев; влево от него приближался другой английский гвардейский полк, а еще левее шли тремя эшелонами три полка шотландской гвардии. Последние резко выделялись своими костюмами из клетчатой материи и странными головными уборами.
Густая масса владимирцев шла вторично с князем Горчаковым в штыки прямо на гвардейский гренадерский полк, который стоял в виде длинной шеренги, имея в глубину фронта всего по два человека. Владимирцы шли дружно, как русская артель; англичане действовали искусно, но каждый сам за себя. За первыми двумя батальонами владимирцев двинулись и два другие с Квицинским. Часть английских гренадер вдруг сделала поворот, образуя с остальной линией тупой угол. Какой-то офицер, вероятно адъютант, подъехал к полковнику Перси, крикнул:
— Отступайте!
— Отступайте! — повторил Перси. — Что за чертовщину они под этим подразумевают? Вероятно, хотят сказать, чтобы мы немного попятились.
Английские солдаты быстро попятились и повернулись фронтом к нашей колонне.
Затем оба английские гвардейские полка, отделенные между собою порядочным промежутком, не принимая удара в штыки, дали убийственный залп по владимирцам.
Владимирцы не отступали и молча шли в штыки. Несколько неудачных атак привели их в состояние исступления. Владимирцы стали стрелять, но их пули частью не долетали, частью не могли принести вреда, потому что узкий фронт принуждал стоявших сзади стрелять в воздух наудачу.
Английские гренадеры, сделав новый ловкий поворот, очутились во фланге нашей колонны и осыпали ее новым, еще более убийственным градом пуль.
Князь Горчаков ехал теперь на лошади. В это время на холм, где все еще находился лорд Раглан, окруженный своим штабом, прибыла целая батарея.
Одна из первых гранат, брошенных этой батареей, лопнула под лошадью Горчакова, и лошадь была опрокинута, придавив всадника. Один из офицеров с помощью солдат едва освободил князя от тяжести упавшего коня. Горчаков отделался ушибами и отошел к Углицкому полку.
Шотландские гвардейцы — саженные молодцы с голыми икрами и в фантастических костюмах — также открыли огонь. Несколько раз рвались владимирцы вперед, но перебежать расстояние, отделявшее их от неприятеля, не было никакой возможности: бежавшие сзади натыкались на груды убитых и раненых товарищей.
Начальника дивизии Квицинского уже несли, раненного в бок и в ногу. Подозвав к себе одного из поручиков — высших офицеров поблизости не было, или они были убиты, — Квицинскийв передал ему командование. Подоспел полковой адъютант Горбунов, который был без каски: ему сбили ее с головы ударом приклада. Квицинский приказал передать, чтобы войска, стоявшие во второй линии, немедленно наступали и поддержали владимирцев; не успел он окончить этих слов, как новая пуля попала ему в ту же раненую ногу. Его унесли.
Остатки Владимирского полка, не раненные, а изуродованные пулями, отступали уже в беспорядке. Едва они взобрались на высоты, оставив покрытый трупами эполемент, куда ворвались неприятельские гвардейцы, как владимирцам невольно пришлось показать неприятелю тыл, и тотчас же их осыпали новым градом пуль. Бросая на пути раненых, сбрасывая ранцы, все время без толку душившие их, бросая амуницию и даже оружие, оставшиеся в живых владимирцы спешили кто куда мог: но это не было бегство полка, так как полка более не существовало; пять шестых его осталось на месте убитыми или ранеными; немногие, и в том числе два бригадных генерала, Щелканов и Логинов, бывшие с полком, также раненные, попали в плен.
Лорд Раглан, спустившись с холма и переехав через шоссе, очутился на позиции, уже занятой английскими войсками.
XXIV
Когда Меншиков, оставив перевязочный пункт, спустился с горы по Севастопольскому шоссе и повернул к нашему правому флангу, первое, что встретилось ему, была вышедшая из боя оправлявшаяся батарея. Несколько далее князь увидел морской батальон, который хотя и стоял за холмом, но не мог укрыться от навесно летевших штуцерных пуль. По подгорью валялись убитые, ползали раненые. Видно было, как егеря-казанцы, только что отброшенные сильным огнем, ретировались поодиночке, хотя князь Горчаков насильно гнал их снова, в штыки. На месте, где раньше была ставка князя, теперь одолевали штуцерные пули. Князь подъехал к четырем легким орудиям, которые готовились сняться с передков, и спросил: "Кто велел?" Офицер пробормотал что-то в ответ, скомандовал: "С передков!" — и тотчас же начал пальбу батальным огнем.
