Тогда мы получили приказ возобновить боевые действия, чтобы в кратчайший срок завершить ликвидацию Берлинской группировки, не давая фашистам ни одного часа на отдых и приведение себя в порядок.
В 18 часов 30 минут 1 мая фашистским группам был нанесен мощный огневой удар всеми наличными артиллерийскими и минометными средствами.
Части 3-й ударной армии В. И. Кузнецова, наступавшие с севера к центру, вскоре соединились южнее рейхстага с частями 8-й гвардейской армии В. И. Чуйкова, наступавшими с юга. Войска 2-й гвардейской танковой армии встретились в районе парка Тиргартен с 1-й гвардейской армией. Остатки Берлинского гарнизона были разрезаны на отдельные изолированные группы. Противнику не оставалось ничего другого, как сложить оружие. И действительно, в 00 часов 40 минут 2 мая была перехвачена радиограмма на русском языке из 56-го немецко-фашистского танкового корпуса с просьбой прекратить огонь. В 6 часов перешел линию фронта и сдался в плен командир корпуса генерал Вейдлинг, который одновременно являлся комендантом Берлина. Ему было предложено обратиться к гарнизону с приказом о капитуляции. В своем приказе Вейдлинг писал, что общее положение делает дальнейшую борьбу бессмысленной. «Каждый час борьбы увеличивает ужасные страдания гражданского населения Берлина и наших раненых, — говорилось в приказе. — Каждый, кто падет в борьбе за Берлин, принесет напрасную жертву. По согласованию с Верховным Командованием советских войск требую немедленного прекращения борьбы»[73].
В это время 52-я гвардейская стрелковая дивизия вела тяжелые бои, овладевая отдельными домами и очищая кварталы от засевших там групп противника.
В 2 часа 30 минут 2 мая после массированного артналета в атаку на 151-й полк пошли вражеские танки и штурмовые орудия. Сосредоточив усилия, фашисты ворвались в расположение 4-й стрелковой роты и овладели железнодорожным мостом. Эта группа противника имела задачу обеспечить прорыв основной вражеской группы в северном направлении.
Через 15–20 минут подошли еще 7–8 танков, несколько штурмовых орудий, 5–6 бронетранспортеров с пехотой. Другие группы пехоты и танков стремились прорваться севернее железнодорожной станции Гезунбрунен. Все их действия были строго согласованы, хорошо продуманы. Именно в это время противник активно сковывал огнем и мелкими атаками 153-й и 155-й полки. К тому же 153-й полк С. П. Зубова был изолирован от 155-го и 151-го полков и не имел связи с командиром и штабом дивизии.
Все это не позволяло маневрировать с целью оказания помощи 151-му полку для ликвидации вклинившегося на его участке противника.
К 6 часам гитлеровцам удалось частью прорваться и выйти в район огневых позиций 1-го дивизиона 124-го артполка. К счастью, там находился командир полка подполковник Н. И. Бигоненко, который лично возглавил управление боем. В этом ожесточенном бою он был ранен, но продолжал руководить действиями дивизиона. Враг, потеряв 8 танков, несколько бронетранспортеров и более роты пехоты, дальше продвинуться не смог.
За умелое руководство в бою и мужество гвардии подполковник Н. И. Бигоненко был удостоен звания Героя Советского Союза.
Противник, хорошо зная город, подземные ходы сообщения, появлялся там, где мы не всегда его могли встретить подготовленным огнем и контратакой. Положение дивизии осложнялось еще и тем, что она не имела сильного противотанкового подвижного резерва — все средства усиления, за исключением 125-й отдельной танковой роты, с 29 апреля были взяты из дивизии на главное направление удара армии.
И только благодаря решительным действиям личного состава учебного батальона, 82-го батальона связи, 56-й разведывательной роты, роты 61-го отдельного саперного батальона, 58-й роты химзащиты, резерва командира дивизии и офицерского состава штаба под руководством начальника оперативного отделения штаба дивизии майора В. Т. Широкоумова враг получил отпор. Из допроса пленных мы узнали, что они принадлежали 628-му батальону пехотного полка «Инепринг», 605-му и 735-му зенитным полкам дивизии СС «Нордланд», 9-й авиадесантной дивизии и другим подразделениям, не подчинившимся приказу прекратить огонь, сложить оружие и сдаться в плен. В этой ударной группировке насчитывалось до 2000 солдат и офицеров. Посаженные на танки, бронетранспортеры, штурмовые орудия и автомашины фашисты пытались прорваться на соединение с северной группировкой. Однако успеха не имели и были разгромлены. Нашим гвардейцам, стоявшим насмерть, этот разгром врага достался немалой кровью. Трудный был для дивизии бой. А тут еще вскоре произошла досадная неприятность. В штабе 1-го Белорусского фронта стало известно, что якобы через боевые порядки 3-й ударной армии из Берлина прорвались немцы. Маршал Г. К. Жуков приказал командующему 3-й ударной армией В. И. Кузнецову разобраться и доложить.
Вскоре в дивизию прибыли два офицера из штаба армии и один — из штаба фронта. Мне вместе с ними пришлось выехать на место боя. Подозрение, что противник прорвался в полосе 52-й дивизии, отпало.
На самом деле оказалось, что фашисты численностью до 17 тысяч с 80 танками и штурмовыми орудиями прорвались на участке 125-го стрелкового корпуса 47-й армии и устремились к Эльбе. Вскоре они были уничтожены в лесах северо-западнее Берлина.
Не сдавались и фашисты, засевшие в северной крепости парка Гумбольт-Хайн. Они всячески пытались вырваться из «котла».
Надо было найти вражеское командование и предложить ему прекратить бессмысленное сопротивление. На эту миссию добровольно вызвалась гвардии старший лейтенант Зинаида Петровна Степанова, работавшая в штабе дивизии разведчицей-переводчицей.
И вот на штабном вездеходе оперативная группа, в которую, кроме Степановой, входили подполковник П. И. Попов и радист Семен Федорович Калмыков, которого пришлось потом на время оставить «заложником», направились к крепости парка Гумбольт-Хайн, где располагался командный пункт врага. К группе вышли два генерала. Вначале они категорически отказывались капитулировать. Но после длинного разговора, убедительных аргументов, одним из которых был рев моторов наших самолетов над Берлином, генералы приняли наш ультиматум.
К 15 часам 2 мая сопротивление Берлинского гарнизона полностью прекратилось, к исходу дня весь город был занят советскими войсками. Берлин — фашистское логово — пал. Вереницы пленных во главе с когда-то чванливыми офицерами и генералами брели по улицам столицы.
За 2 мая советскими войсками в Берлине было взято в плен 134 700 человек[74]. А всего с 16 апреля по 7 мая, то есть за период Берлинской операции, советские войска взяли в плен около 480 тысяч солдат и офицеров противника, захватили 1550 танков, 8600 орудий, 4510 самолетов[75].
