уже была в детстве-то, хотя тогда мы считали себя взрослыми. Тринадцать лет – не детство, что ли? И вот она всякие песни пела нам после отбоя по вечерам. Уже лежим в кроватях все, а она поёт. Не помню, гитара у неё, по-моему, была. Мне кажется, у неё была с собой гитара. Она всякие песни пела: из шансона, например, у неё репертуарчик был. Откуда она их знала – я не знаю, но знала. Мы ещё слова потом записывали. У нас же песенники раньше были. Она нам поёт, а мы наутро потом, какая песня понравится – записываем. Помню, у неё была одна песня такая грустная – про утопленницу. Она пела, а мы прямо рыдали. Слова жутковатые. Могу сейчас даже маленько процитировать: «Тело плывёт и о камни цепляется, мёртвые смотрят глаза / Платье девчонки совсем разорвалось, тина вплелась в волоса» [160]. Короче, невесёлые песни. Я раньше песню вспоминала и думала: «Надо же, когда-то она и врезалась в её подсознание». Страшно представить, но каким-то образом смерть Янки похожа на эту «Утопленницу». Так что как-то невесело совсем эту песню вспоминать вместе с Янкиной смертью – странной, непонятной. Кстати, как она умерла, я даже не знаю. Много было всяких легенд – складывали всякие там страшные истории, но на самом деле ничего не известно до сих пор. История умалчивает.
– Готовы ли вы поделиться ещё какими-нибудь воспоминаниями о жизни и творчестве Янки?
– Ещё один момент такой, что, когда у Янки мать умерла, я тоже не помню, в каком году было. Но мы такие были… Уже не дети и не взрослые. Что-то такое между – не помню точно. Я помню, она пришла и так рыдала, и моя мама её успокаивала, и у неё такой был стресс. У неё столько было боли. У её мамы, по-моему, онкология была. И вот после этого момента, как она осталась без мамы, у неё произошёл глобальный какой-то срыв, переворот. Всё её мировоззрение… Всё у неё рухнуло в один момент. И вот после этого она переключилась на какую-то более мрачную жизнь и начала задумываться о смерти. Мне кажется, это так. Не только одной мне кажется. Так оно и было на самом деле.
Ещё такой случай вспомнила. Помню, когда-то мы с дочерью гуляли, с маленькой, в парке с Анжелкой прогуливались, девочку мою маленькую выгуливали, и в Центральном парке за эстрадой, вот где сцена была, там встретили Янку. Там был сходняк каких-то панков с гитарами. Там столько их было много. И Янка одна из них. И тогда меня поразил её вид внешний. И вообще, я поняла, что она очень далеко от нас. То есть вообще отдалилась, и мне её никогда не понять после того, что я увидела. То, как она выглядела. Но она всегда хотела отличаться, чисто внешне даже, чтобы привлечь к себе внимание. А здесь… Когда у неё в ухе булавка огромная английская торчит вместо серьги, длинные засаленные волосы. Они их специально, по-моему, маслом мазали, чтобы вот эти вот грязные жирные пакли висели, торчали, звенели аж прямо. И папироса в зубах – «Беломорканал». В драных джинсах каких-то ободранных, специально их, наверное, рвали. И вот этот случай я помню, когда я её такую увидела, я прямо, честно, растерялась даже. Не знала, как мне теперь себя вести с моей Янкой, которая уже давно не моя, и непонятно, куда она попала, в какую струю, и что дальше её ожидает. Мне прям страшно было.
А ещё я знаете чего забыла рассказать, как она лук репчатый ела [смеётся]. Она вообще пофигисткой была! Она просто брала луковицу, очищала её и хрумкала – сок прямо изо рта вытекал, брызгал, как, знаете, вот яблоко с аппетитом едят. Это она ещё в детстве. У нас глаза на лоб вылезали! Короче, она во всём такая была. Просто жесть вообще! И она этот лук ела с таким удовольствием! Так ей было вкусно, так сочно! И не морщилась: и без хлеба, и без соли – просто так. Вот такая Янка во всём была.
Вспомнила ещё один эпизод забавный. С детства у нас был «наш маршрут» – от Дома быта до кинотеатра «Маяковский». Мы с Янкой и моей сестрой частенько там прогуливались по центральной аллее. Как-то Янка придумала, чтобы привлечь внимание и просто поржать, надевать одежду «шиворот навыворот», то есть наизнанку. Мы так наряжались, могли добавить ещё какие-нибудь смешные аксессуары и выходили на наш маршрут развлекать и удивлять своим видом прохожих. Особенно смешно смотрелась зимняя одежда [смеётся].
В заключение могу сказать, что Янке я, конечно, благодарна за интересные детские воспоминания. Если бы не она, кто знает, как бы у меня что было. Ну, конечно, кроме Янки у меня было ещё много знакомых, друзей, подружки в нашем доме жили… Но всё равно Янка – это та, с кем связаны основные воспоминания моего детства.
– Дорогая Алёна, спасибо вам за душевный разговор. Я прямо почувствовала Янку, как будто она с нами сейчас смеётся. Наверное, только друзья детства знают нас такими, какие мы есть, – настоящими. И это самые близкие нам люди. Сколько Янку изучаю, никогда не слышала эти истории, а ведь некоторые – забавные, некоторые – мистические. Спасибо вам, Алёна, за искренность, хорошее настроение и приятное общение!
Беседы состоялись в марте и апреле 2021 года.
Анжела Луцкая (Бугаева) – подруга детства Янки Дягилевой
– Здравствуйте. Спасибо, что согласились на интервью. Расскажите, как вы познакомились с Янкой?
– Мы с Яной познакомились в 1973 году. Мы с сестрой-двойняшкой Алёной пошли в 1-й класс школы № 42 (сейчас Гимназия № 1). Янка была нашей одноклассницей, а классной руководительницей у нас была Валентина Ильинична, как сейчас помню. Сперва мы с Янкой не особо общались, но начали классе в третьем, потому что ходили вместе на ЛФК вместо обычной физкультуры.
– Какие у вас сохранились воспоминания школьных лет, связанные с Янкой?
– Янка всегда была хорошисткой. Выглядела она забавно: рыжая с двумя косичками, как Пеппи Длинныйчулок, немного косолапая, худенькая, и одно плечо чуть выше другого. Как-то раз к нам в класс пришёл тренер по конькобежному спорту, Геннадий Андреевич Попов, и выбрал нескольких человек для занятий на стадионе «Спартак». В том числе мою сестру. Мы с Янкой потом тоже напросились, но у нас особых успехов в этом деле не получилось, мы просто хотели ходить с Алёнкой за компанию.
Однажды, помню,
