Гари получал мизерное жалованье, ему не полагалась доплата на представительские расходы. Обычно на подобные должности, доступ к которым давал так называемый малый конкурс, соглашались только те, у кого были родственники, готовые помочь или по крайней мере предоставить жилье. А у Гари из родственников оставались только тетя Белла и двоюродная сестра Дина, которых он навестил в Ницце в конце лета.
В должность он вступил 20 апреля 1948 года.
Снимая номера в худших гостиницах Сен-Жермен-де-Пре, Лесли и Ромен могли позволить себе только раз в день сходить в бистро на улице Сен-Бенуа. По вечерам у них сводило живот от голода, но довольствоваться приходилось печеньем и творогом. Утром Гари вставал в пять часов и принимался писать, еще сидя в туалете.
Несколько недель они снимали квартиру недалеко от знаменитых ресторанов «Флор» и «Де Маго», но здесь им по ночам не давал спать ночной клуб, который находился на первом этаже здания и где выступали, между прочим, Борис Виан, Серж Гейнзбур, Клод Лютер. За полгода Гари и Лесли Бланш переезжали семь раз. Они жили и на улице Фобур-Сент-Оноре, 25, на левом берегу Сены в двух шагах от Елисейского дворца, снимая квартиру у старого маркиза де Сен-Пьера, отца писателя Мишеля де Сен-Пьера, и на площади Дофин в доме № 14, затем нашли квартиру на улице Бонапарта, дом № 76, после этого перебрались на площадь Сен-Сюльпис. Лесли пришла к выводу, что в Софии жить проще, чем в Париже. Ее удивляло, что в столице такие ветхие некомфортабельные дома.
Взвесив все за и против, 19 мая 1948 года Гари написал Жуве, что его книги пользуются популярностью и после того, что ему пришлось пережить во время войны, он не может себе позволить начать всё с нуля. На этот раз он предложил Жуве пьесу по своему новому роману «Большой гардероб», поскольку у него не было времени, чтобы «попытать другие пути: полгода на написание пьесы без какой-либо гарантии успеха — это слишком большая роскошь». Гари оставил Жуве телефоны, по которым с ним можно было связаться: рабочий и домашний.
Однажды Гари пригласил побеседовать режиссер Мишель Карне, который остановился в роскошном отеле неподалеку от замка Сен-Жермен-ан-Лэ. Карне вместе со своими помощниками находился в поиске идей для сценария нового фильма. Но первый же опыт сотрудничества оказался неудачным: режиссер счел предложения Гари трудновыполнимыми и слишком затратными.
В письме без даты, адресованном Рене Зиллеру, Гари пишет, что «со всех сторон угрожает нищета»: за месяц он зарабатывает 25 тысяч франков, а тратит 60 тысяч, да и то «затянув пояса». В письме от 11 сентября 1949 года он утверждает уже, что ежемесячно тратит 90 тысяч, а зарабатывает всего 28, тогда как в Софии его жалованье составляло 81 125 франков. В итоге Гари удалось выторговать у Гастона Галлимара 500 тысяч аванса за новый роман, который он написал под «дулом пистолета», и эти деньги должны были позволить ему полгода держаться на плаву.
Книга, которую Ромен Гари правил в туалетах Сен-Жермен-де-Пре, вышла в свет под названием «Большой гардероб», и оно очень нравилось Альберу Камю и Гастону Галлимару. Им пришлось пустить в ход все свои дипломатические способности, чтобы убедить Гари согласиться на это название. Изначально писатель назвал свой роман «Крысы», затем изменил заглавие на «Крыса», а потом предложил «Большой гардероб», но вскоре передумал. На его взгляд, слишком много книг и фильмов носили названия со словом «большой»: «Большая спячка», «Большой цирк», «Большой раскол», «Большое шествие». Взамен Гари предлагал другие варианты: «Сорок миллионов судей» и «Потерянные патрули».
Роман «Большой гардероб» Гари посвятил Лесли Бланш. Действие разворачивалось в послевоенные годы: трое подростков-гангстеров, как в кино, торговали из-под полы, воровали и грабили. Приютивший у себя детей старик Вандерпют стал наставником молодого поколения. Выдавая фашистам евреев-партизан, он присвоил себе квартиру погибшего в лагере еврея. Отец одного из мальчишек, Люка Мартена, был учителем, а в войну пошел в партизаны, где его убили. Как сын героя Люк пользуется особыми льготами, но сбегает из парижского приюта, в который его поместили, и присоединяется к братцу и сестре, которые теперь живут у Вандерпюта, предателя и доносчика по убеждению. Они тоже не в ладах с законом и работают на паях со стариком. В уютном доме узника лагеря горы сигарет, лекарств, шоколада, ворованной одежды. Насмотревшись остросюжетных американских фильмов, подростки решают самостоятельно идти по жизни с кольтом в кармане, считая, что тем самым отомстят обществу за причиненное зло. Они выдают Вандерпюта полиции — он вынужден бежать вместе с Люком, сыном убитого партизана, которому жаль старика. Когда Вандерпюта опознают, Люк сам стреляет ему в затылок — он сделал то, «чего от него все требовали». Так Люк сможет вернуться в общество, где все трусы и все виновны, а значит, готовы его принять.
В романе Гари развивает тему очищения общества: Вандерпют оказался во власти людей, каждый из которых готов без суда и следствия выпустить в него пулю. Многие среди них когда-то без зазрения совести перешли на сторону Виши, а на следующий день после освобождения Франции стали патриотами и с таким же жаром требовали наказания военных преступников, с каким еще недавно приветствовали маршала Петена.
Альбер Камю назвал книгу Гари «очень народной».
Перед выходом «Большого гардероба» Гастон Галлимар провел крупную рекламную кампанию, включая работу с литературными агентами, сотрудничество с распространителями книжной продукции, объявления в витринах книжных магазинов, раздачу автографов, анонсы, специальные предложения. Но все эти меры не принесли ожидаемого результата: было продано всего 5520 экземпляров романа.
Один экземпляр Гари направил Луи Жуве. В письме от 27 января 1949 года он предлагал ему сыграть роль Вандерпюта в экранизации «Большого гардероба», задуманной кинопродюсером Сашей Гординым. Но в итоге проект экранизации был закрыт, и Гари добился от Жуве не больше, чем с «Тюльпаном».
Хотя Ромен называл своими учителями Гоголя и братьев Маркс, критики скептически отнеслись к его сатире. После этой неудачи он стал задаваться вопросом, не лучше ли отныне писать на английском.
Эмиль Анрио в «Монд» от 16 марта 1949 года без обиняков выразил Гари свое недоумение и неодобрение:
Громадное спасибо за подарок, господин Гари! <…> Но что же в конце концов, не считая веселого и сочувственного описания малолетних преступников, хотели Вы нам показать этой маленькой притчей, которая, боюсь, вряд ли способна дать нам новую мораль.
