Мне нравится наблюдать за жизнью живой природы еще больше, чем заниматься садом. Для этой цели я построил столик для птиц как раз напротив окна моей комнаты для занятий. Он окружен проволокой и сеткой, чтобы не допустить больших и хищных птиц, которые норовят спугнуть своих меньших собратьев. Однако это не всегда помогает. Иногда я вынужден доставать одно из пневматических ружей, которые приобрел вскоре после прибытия в Индию, чтобы призвать к порядку этих жирных жадных правонарушителей. Так как в Норбулингке я проводил ребенком много времени, упражняясь со старым пневматическим ружьем, то являюсь довольно неплохим стрелком. Конечно же, я никогда не убивал их. В мои намерения входило только проучить их хорошенько.
В Брин Коттедже мои дни были заполнены в основном теми же занятиями, что и прежде. Каждую зиму я навещал поселения беженцев и время от времени давал учения, а также продолжал свои религиозные занятия. Кроме того, я старался побольше узнать о западном мировоззрении, особенно в различных областях естественных наук, астрономии и философии. А в минуты досуга я занимался фотографией, вспомнив свою старую любовь к этому занятию. Когда мне было тринадцать или четырнадцать лет, я приобрел при посредничестве Серкона Ринпоче, хромого ценшапа, свою первую фотокамеру.
Сначала я поручал ему дальнейшую обработку заснятых пленок, которые он выдавал за свои собственные (чтобы я не попал в затруднительное положение, если сфотографировал бы что-то такое, что могло показаться недостойным Далай-ламы) и отдавал их купцу. Потом пленки отправлялись в Индию. Эта операция всегда вызывала его беспокойство — потому что, если их тематика была бы действительно неподходящей, ответственность лежал бы на нем! Однако впоследствии я устроил в Норбулингке фотолабораторию и научился у одного из моих сотрудников, Джигмэ Таринга, делать эту работу самостоятельно.
Другим хобби, которым я вновь занялся после переезда в новый дом, была починка часов. Так как у меня стало больше места, чем раньше, я смог оставить одну комнату под мастерскую, для которой приобрел соответствующий набор инструментов. Потому что, сколько я себя помню, меня всегда завораживали часы и четки, эту грань своего характера я разделяю с Тринадцатым Далай-ламой. Часто, видя несходство наших характеров, я думаю, что невозможно, чтобы я был его перевоплощением. Но если учесть наш интерес к часам и четкам, то нет никакого сомнения, что это именно я!
Будучи совсем молодым, я носил карманные часы своего предшественника, но всегда мечтал о наручных часах — хотя некоторые не советовали мне их носить. Когда я стал достаточно взрослым, чтобы убедить Серкона Ринпоче, что они мне крайне необходимы, то послал его купить мне "Ролекс" и "Омегу" на Лхасском рынке. Хотя это может показаться невероятным, но даже в те далекие времена — до того, как китайцы пришли цивилизовать нас, в Лхасе было возможно купить швейцарские часы. В действительности, почти не существовало такой вещи, которой нельзя было бы купить на рынке: довольно легко можно было достать все, начиная от мыла "Мармит и Ярдли" из Англии до свежих номеров журнала "Лайф".
Нет нужды говорить, что первым делом я разобрал свои новые приобретения на части. Когда я впервые увидел крошечные детальки, которые составляли механизм, то пожалел о своей поспешности. Но вскоре я сумел собрать их, а также научился замедлять и ускорять их ход. Поэтому я был очень рад, когда в конце концов у меня появилась настоящая мастерская, чтобы заниматься такой работой. Я починил немало на первый взгляд безнадежно сломанных часов для членов своей семьи и друзей и до сего времени люблю, чтобы мои инструменты были у меня под рукой, хотя и не имею больше времени заниматься этим делом. Кроме того, многие современные часы невозможно открыть без того, чтобы не поцарапать их. Боюсь, я разочаровал некоторых людей, хронометры которых были возвращены им в рабочем состоянии, но далеко не в первозданном виде.
Так что я более-менее справлялся с современной технологией, хотя, конечно, электронные цифровые часы не входят в мою компетенцию. Должен признать только пару неудач: один раз это были красивые золотые часы "Патек Филип", которые прислал мне в качестве подарка президент Рузвельт. У них имелись отдельные механизмы для секундной стрелки и даты — я никак не мог в них разобраться, не могли разобраться и профессиональные часовщики, к которым я отсылал их. Никто не смог добиться, чтобы они шли правильно, пока я сам не привез их к изготовителям, когда посетил Швейцарию несколько лет назад. К счастью, во время моего бегства из Лхасы они находились у часовщика в Индии. В другой раз неудача постигла меня с часами, принадлежавшими члену моего правительства: я должен сознаться, что пришлось отправить их назад в конверте разобранными на части.
В этом месте мне надо, может быть, упомянуть о трех кошках, которых я имел в Индии. Первая из них появилась в моем доме в конце шестидесятых годов. Это была черно-белая кошечка по имени Церинг, она обладала многими хорошими качествами, среди которых выделялось ее дружелюбие. У меня было не так уж много правил для тех существ, которые становились членами моего дома, помимо того, что они должны были являться монахами и монахинями. Но у нее была одна главная слабость, которую я как буддист не мог потерпеть: она никак не могла удержаться, чтобы не погнаться за мышью. Часто я был вынужден наказывать ее за это. Именно в один из таких случаев, увы, она и нашла свой конец. Я застал Церинг на месте преступления, когда она убивала мышь в моем доме. Когда я крикнул на нее, она взлетела на самый верх занавески, не удержалась, упала на пол и была смертельно ранена. Несмотря на все внимание и заботу, которые я оказывал ей, она не поправилась и через несколько дней умерла.
Однако вскоре после этого я нашел в саду маленького котенка, которого, очевидно, бросила его мать. Подняв его, я заметил, что задние ноги котенка покалечены точно так же, как у Церинг, когда она умерла. Я взял маленькое существо в свой дом и выхаживал, пока котенок не смог ходить. Как и Церинг, это оказалась кошечка, но чрезвычайно красивая и еще более нежная. Она также была в очень хороших отношениях с моими двумя собаками, особенно с Сангье, у пушистой груди которого любила лежать.
Когда обе собаки умерли, а за ними и кошка, я решил больше не держать домашних животных. Как однажды сказал мой Старший наставник Линг Ринпоче, сам большой любитель животных: "В конечном счете, домашние животные — это только лишний источник треволнений для его владельцев". Кроме того, с точки зрения буддиста, недостаточно думать и заботиться только об одном или двух животных, когда все живые существа нуждаются в наших заботах и молитвах.
