Есть такое утверждение: «В пылу сражения Милорадович давал червонцы тем из нижних чинов, которые не убивали пленных, а приводили их живыми»[940].
Но мог ли он находиться в тылу, куда ведут пленных? До них ли ему было? И что, разве отправляясь на сражение, генерал набивал карманы червонцами?
«Весь Бородинский бой — это лобовая атака французскими массами русского центра — батареи Раевского и флешей Багратиона. Жесточайшее побоище длилось шесть часов без всякого намека на какой-либо маневр, кроме бешеного натиска с обеих сторон…»[941]
Около 6 утра французы взяли село Бородино, откуда вскоре были выбиты… Примерно в то же время противник атаковал Семеновские флеши — потом их назовут «Багратионовы», которые занимали 2-я сводно-гренадерская дивизия графа Воронцова и 27-я пехотная — Неверовского. Атака была отбита. Вторая атака на флеши последовала около 7 часов, третья — в 8 и продолжалась час. При ее отражении был ранен штыком Воронцов, сказавший: «Сопротивление моей дивизии не могло быть продолжительно: дивизия исчезла не с поля сражения, а на поле сражения»[942]. Сразу началась четвертая атака, вслед за ней, около 10 утра, пятая… Тогда же в центре позиции во второй раз была атакована Курганная высота — первая атака была в 9, и 30-й линейный пехотный полк, предводимый бригадным командиром генералом Боннами[943] ворвался в Большой редут. Русская позиция была рассечена, и многим показалось, что, как и обещал Наполеон, над Бородинским полем восходит солнце Аустерлица… Воодушевленный противник готовил уже шестую атаку на флеши, почти сглаженные артиллерийским огнем.
«Я, заметя, что неприятель с левого крыла переводит войска, дабы усилить центр и правое свое крыло, немедленно приказал двинуться всему нашему правому крылу, вследствие чего генерал от инфантерии Милорадович отрядил генерал-лейтенанта Багговута со 2-м корпусом к левому крылу, а сам с 4-м корпусом пошел на подкрепление центра», — докладывал князь Кутузов[944].
Шестая атака на флеши была отражена подоспевшим подкреплением… Тем временем генералы Ермолов и Кутайсов, остановив расстроенный батальон Уфимского пехотного полка, повели его в атаку на Курганную высоту. К ним присоединялись солдаты других полков, и дружным ударом русские ворвались на батарею. Все находившиеся здесь французы, за исключением Боннами, были переколоты штыками. Опасаясь, что сейчас его чин не произведет достаточного впечатления, израненный бригадный генерал назвался Неаполитанским королем.
«Во время сражения разнесся слух у нас, что взят был в плен Мюрат; но после оказалось, что принят был за него генерал Бонами. Не помню, с кем ехал я рядом: мой спутник спросил ехавшего к нам навстречу офицера, знает ли он, что Мюрат взят в плен? "Знаю", — отвечал тот»[945].
Никто не видел, как погиб граф Кутайсов. Кутузов считал, что эта смерть помешала полной победе: 28-летний начальник артиллерии единственный знал весь ее боевой порядок, и немалая часть орудий осталась не задействована.
В 11 часов началась седьмая атака на флеши, которая была отбита через полчаса. Тем временем на левом фланге полякам удалось вытеснить с Утицкого кургана полки 3-го пехотного корпуса. «Когда корпус Багговута отправлен был с правого крыла армии на старую Смоленскую дорогу, где Тучков 1-й сражался с Понятовским[946], первый достиг к нему Олсуфьев. Решась сбить неприятеля, занявшего Утицкий курган, Тучков атаковал его с фронта, велев графу Строганову[947] ударить слева, и Олсуфьеву, с Вильманстрандским и Белозерским полками — с правой стороны. Неприятель был оттеснен, и, пока Строганов поражал его с высоты кургана из 6 орудий, Олсуфьев принял начальство вместо Тучкова, смертельно раненного. Вскоре прибыл Багговут, но между тем Олсуфьев отразил новое стремление неприятеля обойти курган влево и удержался на позициях»[948].
В половине двенадцатого противник, создав почти трехкратное превосходство, предпринял восьмую атаку флешей. Контратаку возглавил князь Багратион, но был смертельно ранен…
«Войска, несколько часов кряду с мужеством оные [укрепления] защищавшие, должны были, уступив многочисленности неприятеля, отойти к деревне Семеновской и занять высоты, при оной находящиеся»[949].
Тогда начальство над левым флангом принял генерал Дохтуров, его место в центре позиции заступил Милорадович.
«Корпус Остермана… в продолжение всего утра был бездействующим зрителем кипевшего боя, не принимая в нем участия, но после полудня был переведен к центру, на место почти уничтоженного 7-го корпуса Раевского. Тут он подвергся самому сокрушительному действию неприятельского огня — выстрелы с обеих сторон были так часты, что не оставалось промежутков между ударами»[950].
«Милорадович ввел в дело дивизию Алексея Николаевича Бахметева, находившуюся под его командой. Под Бахмете-вым была убита лошадь. Он сел на другую. Спустя несколько времени ядро раздробило ногу ему. Мы остановились. Ядро, упав на землю, зашипело, завертелось, взвилось и разорвало мою лошадь. Я остался при Бахметеве. С трудом уложили мы его на мой плащ и с несколькими рядовыми понесли его подалее от огня…»[951]
В то время, когда русские сдерживали натиск на левом фланге и в центре, Кутузов предпринял наступательные действия на правой оконечности своих войск. Здесь в резерве стояли 1-й кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Уварова[952] — 27 эскадронов, сотня и 12 конных орудий, и отдельный казачий корпус генерала от кавалерии Платова — 50 сотен и 12 конных орудий Донской артиллерии. Все это было направлено в обход правого фланга французов. Внешне атака представлялась блестящей — под командой Уварова состояла вся гвардейская кавалерия, за исключением кирасир. Хотя оттянуть часть французских войск от левого нашего фланга, как надеялся Кутузов, не удалось, все же Наполеон на два часа приостановил атаки в центре, а готовая идти в бой Старая гвардия осталась в резерве… Михаил Илларионович был недоволен результатами рейда, утверждая, что «…казаки, кои вместе с кавалерийским корпусом должны были действовать и без коих неможно ему было приступить к делу, в сей день, так сказать, не действовали…»[953] Исследователи обычно опускают окончание документа[954]: «…из-за дурных распоряжений и нетрезвого состояния»[955] атамана…»
Споры, насколько активны были действия кавалерии не совсем понятны, — чтобы уяснить суть, достаточно обратиться к спискам потерь. Так вот, при Бородине 1-й кавалерийский корпус потерял убитыми двух унтер-офицеров и 18 рядовых, ранено — 12 унтеров, 47 рядовых и двое нестроевых, а 20 рядовых пропало без вести. В состав корпуса входило шесть полков. Для сравнения: в одном только Мариупольском гусарском полку, входившем в состав 3-го кавалерийского корпуса, было убито 8 унтеров и 155 гусар, а ранено 9 и 26… Все же думается, что в оценке — или недооценке этой «диверсии» Кутузов оказался не совсем прав: новую атаку Курганной высоты Наполеон решился предпринять только в 14 часов.
