Так давнее, одобренное командованием ВВС, предложена устанавливать на самолеты ракетные моторы наряду со штатными двигателями для получения кратковременных преимуществ над машинами противника в экстремальные моменты боя становилось близким к осуществлению, — ОКБ заканчивало отработку мотора для боевой машины, и это было результатом их труда.
Глушко, прежде всего требовательный к себе, при выборе тактико-технических требований закладывал такие характеристики новых ракетных моторов, которые становились бы этапными в развитии ракетной техники и, в то же время, обеспечивали надежную работу[4].
Несмотря на суровые события — арест перед самой войной по клеветническим доносам сослуживцев, отказ от него, как врага народа, жены, работу в «шарашке», то есть в ОКБ; подведомственном НКВД, Валентин Петрович оставался воплощением традиционных качеств русского интеллигента — спокойным, уравновешенным, уважающем мнения и взгляды других, доброжелательным, строящим отношения с сотрудниками на основе общих деловых интересов. Правда, и Бекетов, надо отдать ему должное, ведет себя с его конструкторами очень деликатно и доброжелательно.
Всех подчиненных Глушко собрали из лагерей, разбросанных по всей стране, и свезли сюда по распоряжению товарища Сталина, приказавшему найти оставшихся в живых ученых, инженеров, военных — стране нужно было разрабатывать новое оружие, самолеты, танки, воевать, наконец, и воевать так, чтобы победить.
Вот и теперь, сообщив о самолете и сделав вид, будто занят срочными пометками в документации, а на самом деле дав сослуживцам минуту-другую обменяться мнениями, Глушко сказал:
— Судя по выступлениям товарищей, степень отработки всех систем нашего мотора достаточно высокая для начала летных испытаний. Учитывая сложившуюся ситуацию, прошу вас срочно подготовить предложения по установке системы привода насосов на самолет конкретного типа — Пе-2.
Сергей Павлович Королев, в то время руководитель группы № 5 ОКБ, уточняя детали, перелистывал страницы сопроводительной документации к самолету Пе-2 с заводским номером 15/185.
Самолет этого типа проектировался вначале как двухмоторный истребитель. Но на испытаниях он не показал требуемых скоростей, появились его модификации Пе-3 и Пе-3 бис (летчики их называли Пе-3 «ибис…»), а вскоре вообще отказались от идеи двухмоторных истребителей, и Пе-2 стал пикирующим бомбардировщиком. И хотя теперь, во время войны, Пе-2 был основным фронтовым бомбардировщиком ВВС, некоторые пилоты, приезжавшие с фронта на завод за получением новых самолетов, считали своим долгом посетить кладбище и выстрелить из пистолета по памятнику Петлякову.
По легкому оживлению за спиной Королев понял, что в комнату вошел Васильченко, пилот, которому поручены испытания машины.
В ожидании решений по перекомпоновке самолета, Васильченко проводил полеты на флаттер и баффтинг, когда приходилось пикировать с убранными воздушными тормозами, развивая скорость до 600 километров в час или «ползти» медленно на грани сваливания в штопор.
Конечно, каждый тип самолета до принятия на вооружение проходит аналогичные испытания. Но в серийном производстве машины могут несколько отличаться друг от друга, поэтому нужны были данные по конкретному экземпляру.
Доминик Доминикович Севрук со своей группой пересчитывал показания самописцев для приведения зарегистрированных в полете результатов к единым условиям, отрабатывал методику расчета.
Васильченко протиснулся между плотно стоявшими кульманами, протянул для приветствия руку:
— Полеты на снятие характеристик закончены, Сергей Павлович. Можно начинать перекомпоновку самолета.
Королеву вспомнилась первая встреча с летчиком, положившая начало дружеским отношениям между ними.
Он тогда на аэродроме осматривал заправочную тележку для азотной кислоты. Им выделили место километрах в полутора от остальных сооружений летной станции. Самолет, закончивший «облет» после выкатки из сборочного цеха, выполнил посадку и, разбрызгивая мартовскую хлябь, подрулил к их стоянке. Моторы остановились, в носовой части самолета открылась крышка люка, и по ней из кабины выбрался летчик в унтах и меховом комбинезоне, делавшем его фигуру по-медвежьи неуклюжей.
Летчик в ожидании своих спутников не спеша снял шлемофон и предстал перед Королевым молодым русоволосым парнем.
— Капитан Васильченко, — сказал он и, увидев доброжелательный взгляд Королева, добавил: — Александр Григорьевич. А это, — представил он своих спутников, — летчик-испытатель Пальчиков и техник Харламов.
— Ну что ж, товарищи, с прибытием, — пожал им руки Королев. — Размещайтесь, отдыхайте, а завтра начнем работать.
Назавтра у Севрука готовилось очередное стендовое испытание РД-1, и Королев назначил летчикам время встречи.
Испытательный стенд размещался в одноэтажном бетонном помещении, здесь же, на краю летного поля. Люди, не связанные непосредственно с аппаратурой запуска мотора, могли наблюдать за ходом эксперимента, стоя поодаль, прямо на улице под защитой кирпичной стены. Собственно, они могли видеть только струю пламени, вылетавшую под углом из-за этой стены, да слышать непонятный, но оглушительный рев.
Королев встретил летчиков в назначенное время и, в ожидании запуска, вкратце рассказал о задаче, стоявшей перед ними.
Из стенда, заставив вздрогнуть даже искушенного Королева, вырвался язык пламени, и мощный шипящий звук, напоминавший одновременную работу тысяч примусов, заполнил собой все вокруг. От него подрагивало в груди и парализовало волю: человек стоял, будто зачарованный необычностью и мощью наблюдаемого зрелища.
Воздух, подсасываемый струей огня, поднимал с земли мелкие камни, песок, подсушенную предыдущими запусками траву, обрывки невесть откуда взявшегося рубероида, и они, причудливо кувыркаясь и вспыхивая, летели прочь.
Испытание оборвалось так же резко, как и началось, и в звенящей тишине послышался голос Королева:
— Подача компонентов отсекается одновременно электропневматическими клапанами.
Через пару минут из помещения стенда вышел Севрук:
— Вот наш мотор, пригласил он летчиков, показывая на совершенно непонятное для них устройство.
Летчики, бросая удивленные, но вместе с тем, уважительные взгляды, на этот небольшой источник грохота и пламени, обошли стенд.
Наконец, Харламов спросил:
— А что, совсем без пропеллера?
Севрук пояснил:
— Перед вами ракетный мотор, использующий в качестве топлива азотную кислоту и керосин, подаваемые насосами в камеру сгорания, — он обвел жестом элемент мотора с темневшим отверстием.
