Севрук пояснил:
— Перед вами ракетный мотор, использующий в качестве топлива азотную кислоту и керосин, подаваемые насосами в камеру сгорания, — он обвел жестом элемент мотора с темневшим отверстием.
Толстые стальные стенки, обрамлявшие отверстие, были покрыты радужными разводами — свидетельством контакта металла с газами высокой температуры.
— При работе мотора температура в камере достигает трех-четырех тысяч градусов по Цельсию, — продолжал Доминик Доминикович. — Истекая через сопло, газы создают реактивную тягу, которая регулируется агрегатами автоматики. Степень готовности мотора к летным испытаниям высокая, но возможны неожиданности, это серьезный мотор с очень серьезным окислителем — азотной кислотой, бак с которой будет находиться на борту самолета. По расчетам, прирост скорости бомбардировщика должен составить 70–80 километров в час. Работа очень опасная, были случаи гибели людей.
А про себя подумал: «Не стану же я говорить этим молодым, цветущим ребятам, что по тем же расчетам в случае установки баков с керосином и азоткой самолет не сможет взять ни одной бомбы. Поэтому мы работаем на будущее; нам необходим опыт во всем — в проектировании и изготовлении моторов, баков, наземного оборудования, отработке методики испытаний, средств измерения параметров, выбору материалов, пригодных для работы в агрессивных средах, разработке методик работы с агрессивными компонентами, в том числе, требований по защите обслуживающего персонала, безопасной транспортировке компонентов. Конечно, и полеты, так как чем черт не шутит, может быть скоро и на ракетах придется летать. Словом, нужен опыт эксплуатации, хотя все очень и очень опасно. Не стану говорить и о том, что здесь все же лучше, чем на Колыме с ее пятидесятиградусными морозами, когда, кажется, сама душа сжимается до предела и дрожит в полубессознательном состоянии. А самое теплое место на земле — контора начальника. И не поймешь, радоваться или плакать, если вызывают туда. Зайдешь в контору и едва вдохнешь живительного тепла, как «костоломы» завалят тебя на пол. А потом оборзевший от водки, но в сущности такой же несчастный, как и заключенные, начальник, чья жизнь безвозвратно пропадает на этой проклятой самим Богом земле, войдя в садистский раж, изо всех сил станет бить тебя по причинным местам. И ты будешь орать, так и не решив для себя: что больнее — боль или унижение?»
— Итак, Александр Григорьевич, вот что получается: вместо хвостового обтекателя на раме устанавливается камера сгорания и автоматика. В левой мотогондоле монтируется насосный агрегат с приводом от основного мотора через вал со специальной муфтой. В фюзеляже, над центропланом, баки с топливом, чтоб не нарушать центровку самолета, — Королев повернул компоновочный чертеж так, чтобы Васильченко было удобнее изучать его. — На первых порах приборы и оборудование запуска и управления мотором РД-1 будут расположены в кабине стрелка. У тебя будет только кнопка аварийного выключения, на всякий пожарный случай, причем, учти — это не только поговорка.
— А кто будет «заведовать» запуском? — спросил Васильченко.
— Летать будем по очереди — я и Севрук, — ответил Королев и представил себя в кабине стрелка-радиста перед запуском мотора: с одной стороны ревущий, готовый каждую секунду взорваться, монстр, а с другой стороны — бак с азотной кислотой, на котором почти еще и сидишь.
Что это было? Простая неосмотрительность или острая необходимость? Самоотречение или поступок, продиктованный чувством долга?
Почему конструкторы сами садились за пульт управления запуском в непосредственной близости от ракетного мотора, в кабину, где не было даже фонаря над головой? Кто из них знал, как будет с запуском мотора на высоте в условиях низкого атмосферного давления?
Ответ простой: это была их работа, это были первые наивные шаги по большой, бесконечной дороге в космос. И наверняка, провожая Гагарина в первый настоящий космический полет, Королев вспомнил те давние полеты, так как почти двадцать лет тому назад во всей полноте прочувствовал на своей шкуре опасность и непредсказуемость каждого полета на Пе-2.
Самолет стоял на бетонной площадке хвостом к наклонной отбойной стенке. Харламов закончил заправку баков компонентами топлива, проверил и законтрил пробки на заправочных горловинах.
К фюзеляжу между крылом и хвостовым оперением приставили стремянку, и по ней в кабину стрелка-радиста поднялся Севрук в шлемофоне и полетных очках. В тот день предстоял наземный запуск РД-1 и проверка его систем после установки на самолет.
Харламов откатил подальше заправочную тележку, проверил установку колодок под колеса и нырнул под крылом к хвостовому оперению.
Там фюзеляж охватывался широким ремнем к которому, в свою очередь, были прикреплены чугунные слитки — чтобы самолет не скапотировал, ему пригружали хвост.
Глушко, Королев и еще несколько человек, подготовивших запуск, стояли поодаль, как им казалось, на безопасном расстоянии.
Отсюда было видно, как Васильченко поднялся в кабину и сел на место пилота из предосторожности не закрыв люк. Шлемофон он надел уже находясь в кабине — связь перед запуском была отлажена, и не следовало разъемы трогать лишний раз.
Выбросив клубок синеватого дыма, запустился левый мотор, потом крутнулся винт правого и вскоре оба мотора, прогретые, заработали ровно на среднем режиме.
Севрук, приподнявшись в своей кабине, осмотрел левую и правую стороны самолета и бетон под ним — протечек компонентов топлива не было.
Волнуясь так, как может быть в последние секунды жизни, он подал команду: «К запуску!» — и, как всегда, все вздрогнули от мощного звука и яркого пламени, рванувшегося из камеры сгорания ракетного мотора и заставившего маревом затрепетать воздух, размыв очертания самолетной стоянки.
Перед ними была та энергия, которая в будущем позволит этим людям превратить извечную мечту человечества в реальность — шагнуть в космос.
Первым на землю спрыгнул Севрук и, обойдя крыло, остановился у законцовки, поджидая Васильченко.
— Как ощущения, Александр Григорьевич? — спросил он, возбужденно блестя глазами, да и выражение лица у Севрука было таким, как у человека только что выскочившего из лап опасности.
— Ощущение такое, что, несмотря на бронеспинку, затылку жарко, а штанам мокро.
К ним спешили с поздравлениями.
«…Проверка надежности действия двигателя и отладка агрегатов и систем реактивной установки на самолете — запуск РД-1 на земле, выход на режим взлетной тяги, работа на режиме в течение одной минуты, взлет с работающим РД-1…»
