так?
— Это так».
Выслушав запись допроса Майского, Берия сказал:
— Не признаю. Майский говорит неправду как здесь, так и в своих показаниях.
Берии задали новый вопрос:
— Как вы намеревались использовать Майского после запроектированного вами его освобождения?
— Сначала он должен был рассказать всю правду о себе, о связях, и только после этого мною должен был быть рассмотрен вопрос об использовании его.
— Признавайтесь, что вы намерены были учредить особый институт для изменника Майского для того, чтобы облегчить ему преступную связь с английской разведкой и лично пользоваться этим каналом?
— О каком институте шла речь, я сейчас не помню, но шла речь о том, где ему пристроиться и где ему работать после освобождения, с тем чтобы использовать для связи с иностранцами, в том числе и с англичанами, но, повторяю, если будет признано целесообразным его освободить. Поручено было продумать форму использования Майского Кобулову, Федотову и Судоплатову. Я отрицаю, что я ставил задачей облегчить ему преступную связь с английской разведкой и лично пользоваться этим каналом.
— Признавайтесь, что, скрывая Майского и побуждая его отказаться от первоначальных показаний, вы действовали в угоду английской разведке, спасая Майского от наказания?
— Нет, я это отрицаю.
— Признавайтесь, что, став агентом английской разведки в период Гражданской войны, вы служили английскому империализму все последующие годы, вплоть до вашего разоблачения и ареста?
— Я это не признаю.
Генерал-лейтенант госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов, начальник 9-го отдела (террор и диверсии за границей) МВД, был арестован вслед за Берией. На допросе рассказал:
— Берия указал мне на Майского как на фигуру идеальную и важную для того, чтобы осуществить зондаж наших новых инициатив на Западе. Он мог завязать личные контакты на высоком уровне, чтобы проводить нашу резко изменившуюся после смерти Сталина политику.
Много позже поэт Феликс Иванович Чуев обстоятельно беседовал с Молотовым, записывал за ним каждое слово и издал целую книгу. Зашла речь и о судьбе академика Майского. Чуев спросил Молотова, действительно ли Берия планировал в своём правительстве назначить Майского министром иностранных дел? Молотов кивнул:
— Я этого не исключаю…
Справка Комитета партийного контроля при ЦК КПСС: «В обвинительном заключении по делу Берии и его сообщников Майский характеризовался как английский шпион, которого Берия при помощи Кобулова побудил к отказу от признательных показаний».
Вот почему Майский и Ростовский оставались за решеткой.
Но в процессе над Берией Майского решили не использовать. А после расстрела Берии уже просто не знали, что делать с академиком, который продолжал сидеть.
Почему же его не отпустили? Потому что еще от прошлого вовсе не отказались! Пока что речь шла об исправлении «перегибов». Освобождали лишь тех, кого лично знали.
В партийных организациях МВД обсуждали итоги Июльского пленума ЦК, посвященного аресту Берии:
«Член партии т. СЫСОЕВ в своем выступлении привел факты неправильных действий бывшего начальника управления т. РЯСНОГО. Он сообщил, что в 1938–1941 гг. резидентурой бывшего МГБ СССР в Лондоне были добыты и сфотографированы документальные материалы английской разведки, из которых видно, что англичанам удалось получить информацию о некоторых заседаниях Политбюро и Пленумов ЦК.
В одном из документов указывалось, что агент англичан имеет хорошие возможности для получения информации от ближайшего окружения одного из членов Политбюро. В другом документе отмечалось, что агент англичан хорошо устроился, чтобы освещать разговоры, происходящие в Политбюро. Не исключено, что до последнего времени английская разведка получает аналогичную информацию, так как в 1941 году связь с агентурой, через которую нашей резидентуре удавалось добывать эти данные, была потеряна.
Несмотря на важность, с государственной точки зрения, розыска английской агентуры, этот розыск начат лишь в 1946 году. ЦК партии по существу добытых материалов проинформирован лишь в январе 1952 года т. ИГНАТЬЕВЫМ.
В январе 1953 года по этому делу было арестовано пять человек. На следствии было установлено, что объекты разработки были заранее предупреждены о существе имевшихся на них материалов в агентурном деле. Один из объектов разработки имел близкое общение с бывшим начальником Главного управления охраны МГБ СССР ВЛАСИК (в настоящее время арестован)».
В конце концов решили провести судебный процесс. 16 апреля 1955 года прокуратура СССР утвердила обвинительное заключение по делу Майского. Ему предъявили обвинение в измене Родине — статья 58–1 «а» УК РСФСР. Дело рассматривала Военная коллегия Верховного суда — через 2 года (!) после смерти Сталина, в мае 1955 года.
Иван Михайлович обратился к председателю Президиума Верховного совета СССР маршалу Клименту Ефремовичу Ворошилову:
«26–30 мая 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР провела следствие по моему делу и допросила свидетелей, а затем почему-то наступил перерыв в заседаниях, продолжающийся уже 12 дней.
На следствии не было обнаружено ни одного факта, дающего основание для привлечения меня по статье 58–1 „а“ (измена Родине). Свидетели, спрошенные председателем суда, считают ли они, что я, будучи послом СССР в Лондоне, „работал на англичан“, ответили: „Нет, не считаем“.
Формулировка предъявленного мне обвинения очень странная. Первый пункт ее гласит, что, занимая пост советского посла в Англии (1932–43 г.), я „установил особые лично доверительные отношения с отдельными буржуазными лидерами и руководителями английской разведки“.
Что такое „особые лично доверительные отношения“? Это выражение весьма неопределенно и допускает очень различные толкования.
На самом деле было следующее.
Советский посол за границей имеет три главные функции:
а) служить каналом официальной дипломатической связи между Советским правительством и правительством, при котором он аккредитован;
б) быть информатором Советского правительства о политике правительства, при котором он аккредитован и притом не на основании местных газет (газеты получаются и МИД в Москве), а на основании живых связей с видными политическими деятелями страны его пребывания;
в) быть пропагандистом, конечно в тактично дипломатической форме, взглядов Советского правительства по текущим политическим вопросам, чтобы таким путем воздействовать на общественное мнение и правящие круги страны своего пребывания.
Так, по крайней мере, понимались функции посла в тридцатых годах. Функции „б“ и „в“ требуют установления хороших деловых отношений между послом и местными влиятельными политиками. Такую именно директиву я получил от наркома Литвинова, когда в
