— Повернуть толпу так, чтобы она слушала и смотрела на гонца, а затем на Тучу! — раздраженно крикнул Савва Иванович.
Сделали так, как он повелел. Оказалось, что часть толпы-хора должна была стоять спиной к дирижеру.
— Позвольте, а как же они будут петь, не видя палочки капельмейстера? — раздался голос одного из музыкантов оркестра.
— Прошу всех повернуться спиной к рампе, — продолжал настаивать Мамонтов.
Все затихли, недоумевая. И в этой тишине раздался громкий голос в кулисе:
— Ну, Савва рехнулся: ему уже и дирижер мешает!
Хормейстер, итальянец Кавалини, подбежал к Мамонтову и произнес, задыхаясь от волнения:
— Что вы делаете! Хор не будет звучать! Вступления будут сбивчивы, пойдет вранье… Зачем вы это делаете?.. Все это глупости!..
Мамонтов не успел ответить, как из хора поддержали Кавалини:
— Напутаем, наврем… И что это за блажь лезет в голову?.. Непременно собьемся, наерундим. Мы привыкли петь, хорошо, видя дирижера, а теперь-то как? На затылке глаз нет!
Да и по всему видно было, что хористы недовольны новыми предложениями режиссера и нехотя двигаются по сцене, поворачиваясь спиной к залу.
Шаляпин посмотрел в этот миг на Мамонтова, разгоряченного, взволнованного, и подумал: «А ведь он прав! Толпа должна двигаться, жить».
Мамонтов резко повернулся в сторону сцены и сказал:
— Мне нужна толпа, движение в народе, стихия, а не хор певчих. Надо сделать сцену реальной, живой, выразительной! Выполняйте то, что я вам говорю! Хватит споров…
Мамонтов поднялся на сцену и сам распределил действия хористов. Одним предложил повернуться спиной к сцене и резко взмахивать руками, другим указал движения в определенные музыкальные моменты… И при повторении эпизода вся сцена ожила: толпа задвигалась, зашевелилась, и реплики уже зазвучали более убедительно и страстно. В хоре нашлись артисты, которым пришлась по душе идея Мамонтова, и они охотно «заиграли» в толпе.
Шаляпин был поражен переменами в этой сцене. Если раньше скучно было смотреть эту часть спектакля, настолько невыразительная была толпа, то сейчас стало очевидно, что здесь действует настоящая псковская вольница, собравшаяся на свое вече, оказавшееся последним не только в Пскове, но и вообще на Руси.
Шаляпин подошел к Мамонтову после того, как закончилась репетиция этой сцены, повторенной несколько раз.
— Савва Иванович! А ведь действительно стало лучше! Толпа стала похожа на людей самостоятельных, дерзких, вольных!
— Я заставлю их играть и петь одновременно… В иностранных операх нет подобных сцен. А здесь действует народ, выражает свое мнение, борется, сдается, что-то ломается в его представлении… Одни из них мужественны и смелы, а другие сломались, боятся, трусят за свои животы…
— Пожалуй, Савва Иванович, надо еще подумать и о гриме, и о костюмах для хористов. В толпе нужны характерные фигуры… Тогда она будет разнообразнее и живописнее.
— Вот-вот, Феденька! Сегодня же поговорю с Костенькой и Васнецовым, пусть подумают над этим… А вы готовы репетировать?
— Да оперу я знаю наизусть, но что-то не получается у меня… Я внимательно ее изучил, могу петь за каждого, но она теперь пугает меня, Савва Иванович. Боюсь провалиться. В ней все очень трудно, не по моим силам. Да и на публику, вероятно, не произведет никакого впечатления… В опере у меня нет ни арии, ни дуэта, ни трио, ничего, что было бы выигрышно.
— Ничего, ничего… Сам же просил поставить эту оперу. И здесь есть где развернуться твоему драматическому таланту. Роль Грозного исполнял сам знаменитый Петров в Мариинском… Правда, ничего не знаю о том, как он исполнял эту партию… Опера быстро сошла, особого значения не имела эта постановка… Интересным исполнителем роли Грозного был Мусоргский, но я его тоже не слышал. Рассказывал мне об этом Тертий Иванович Филиппов.
— Я не вижу Ивана Грозного, не улавливаю его характера… Произносить его слова произношу, вроде бы все верно, а чувствую: не то, не то…
— Так всегда бывает, когда начинаешь осваивать новую роль, вживаться в новый образ… Да еще такой сложный, как образ Ивана Грозного. Ты сходи в Малый, посмотри там «Василису Мелентьеву» Островского, то же время примерно, тот же Иван Грозный, которого исполняет замечательный Горев, а заглавную роль потрясающая Гликерия Федотова… Посмотри костюмы, сходи в Третьяковскую, посмотри картины Репина и Шварца, скульптуру Антокольского… И есть еще изумительный портрет Ивана Грозного, написанный Виктором Васнецовым… Да и вообще поговори на эту тему с Костенькой и Виктором, они уже давно изучают ту эпоху, изучают Ивана Грозного и его людей…
— Да уже не раз мы разговаривали об этом, спорили даже! Но у них свои представления о том времени, а у меня свои. Мне нужно увидеть моего героя, чтобы потом сыграть его… Без этого у меня ничего не получится.
— Идите, Феденька, переодевайтесь… У вас получится, не волнуйтесь…
Шаляпин ушел.
Дел, как и всегда, у Мамонтова было очень много, всем он оказывался нужен, когда бывал в театре. Да и сам он был заинтересован в том, чтобы успеть дать указания своим помощникам, среди которых выделялся Петр Мельников, сын знаменитого солиста Мариинского театра.
Наконец подготовили сцену для репетиции следующего акта, в котором действие происходит в доме наместника Пскова Токмакова. Грозный победителем вошел во Псков, вольные псковичи во главе со своим предводителем Тучей покинули Псков.
И вот Иван Грозный входит в дом Токмакова. Наместник и его ближний боярин Матута с двух сторон поддерживают входящего царя и сажают его в красный угол.
Ей-е, спасибо!
Да как еще сажают-то, вдвоем!
Как подобает, по-христиански:
Направо ангел, налево дьявол! —
поет Шаляпин.
Грозный-Шаляпин сильно отталкивает бояр, которые от неожиданности чуть не падают. Но игра только началась. Грозный издевается над ними, потешается, прикидываясь то смиренным, ласковым, то снова становясь грозным, даже страшным в своей угрозе во всем разобраться…
Входят девушки. Грозный залюбовался Ольгой. Что-то давнее всколыхнулось в душе. Ее лицо кого-то напоминало. Но кого? Ольга чем-то напомнила ему полузабытую любовь, Веру Шелогу. Но это все было так давно… Мысли Ивана Грозного устремились к тому — давнему, полузабытому, когда он был молод и полон сил. Настроение его изменилось, ему уже никому не хотелось мстить. Лишь бы проверить свою догадку, остро мелькнувшую в сознании. Он подзывает Ольгу и просит рассказать о себе. И Ольга рассказывает о себе, о своей матери, которая все время внушала ей любовь к царю Ивану Грозному. Ольга свято выполняет ее завет: она готова умереть за Ивана Грозного, настолько она преданно любит его… Но и после этого он еще не уверен, что перед ним его дочь. Только тогда, когда Токмаков поведал ему, что Ольга — дочь Веры Шелоги, а отца ее никто не знает, Иван Грозный начал догадываться. Его настроение резко меняется. Он молит Бога ниспослать ему мир и благоденствие на Русскую землю: «Да престанут все убийства! Много крови! Притупим мечи о камень. Псков хранит Господь!» — скорбно заканчивает Иван Грозный свои мольбы…
