сочла, что этого мало. В результате она вспомнила, как сорок лет назад начался процесс, который в феврале 1975 года привел к тому, что на Асиломарской конференции был проложен “рациональный путь вперед” и разработано руководство по работе с рекомбинантной ДНК. Даудна решила, что изобретение инструментов редактирования генома на базе CRISPR требует созыва подобной группы специалистов.
Первым делом она привлекла к участию двух ученых из числа главных организаторов Асиломарской конференции 1975 года: Пола Берга, открывшего рекомбинантную ДНК, и Дэвида Балтимора, который после Асиломара не пропустил почти ни одного значимого собрания по вопросу о принципах работы с технологиями. “Я чувствовала, что если нам удастся привлечь их обоих, то у нас появится прямая связь с Асиломаром и кредит доверия”, – вспоминает Даудна.
Оба исследователя согласились принять участие в конференции, которая была назначена на январь 2015 года и организована на курорте в долине Напа в часе езды от Сан-Франциско. Приглашение получили еще 18 ведущих ученых, включая Мартина Йинека и Сэма Стернберга из лаборатории Даудны. Основное внимание предполагалось уделить этике внедрения наследуемых генетических изменений.
Если в Асиломаре в основном обсуждалась безопасность исследований, то конференция в Напе, по мысли Даудны, должна была стать площадкой для дискуссии по вопросам из сферы нравственности. Можно ли считать, что в Америке, где действует примат индивидуальной свободы, решения о редактировании генома младенцев должны главным образом принимать их родители? В какой степени создание младенцев с отредактированным геномом и отказ от идеи о том, что наши генетические характеристики даются нам по итогам случайной природной лотереи, подрывают нашу способность к сопереживанию? Существует ли опасность снижения разнообразия человеческого вида? Или, если переформулировать вопрос в более биолиберальном ключе: если бы появилась технология для создания более здоровых и совершенных младенцев, не стал ли бы этически неправильным отказ от ее использования? [333]
Быстро сформировался консенсус, что было бы неверно полностью запретить редактирование зародышевой линии. Участники конференции хотели оставить дверь открытой. Перед ними стояла такая же задача, как в Асиломаре: нужно было найти путь вперед, а не ударить по тормозам. Это определило повестку большинства последующих конференций и собраний, организованных учеными: еще не настало время безопасно редактировать зародышевую линию, но однажды для этого должен был найтись надежный способ, а потому необходимо было разработать рациональные принципы проведения подобных процедур.
Джордж Дейли, Даудна и Дэвид Балтимор на международном саммите в 2015 г.
Дэвид Балтимор объяснил, чем встреча в Напе отличается от Асиломарской конференции, прошедшей сорок лет назад. “Важное отличие сегодня заключается в том, что появилась биотехнологическая отрасль, – сказал он собравшимся. – В 1975 году не существовало крупных биотехнологических компаний. Сегодня общество озабочено происходящим в коммерческой сфере, поскольку надзор там менее строг”. Если участники не хотят, чтобы общество выступило против редактирования генома, отметил он, нужно убедить людей доверять не только ученым в белых халатах, но и коммерческим компаниям. Это может быть нелегко. Биоэтик Альта Чаро из Школы права Университета Висконсина отметила, что тесное взаимодействие университетских исследователей с коммерческими компаниями может запятнать репутацию ученых. “Финансовая составляющая сегодня делает образ ученых в белых халатах не столь безупречным”, – сказала она.
Один из участников поднял вопрос о социальной справедливости. Редактирование генома будет стоить дорого. Неужели оно будет доступно лишь богатым? Балтимор согласился, что проблема существует, но заявил, что лишь на этом основании запрещать технологию не стоит. “Этот аргумент не слишком глубок, – подчеркнул он. – Так устроен мир. Взгляните на компьютеры. Все становится дешевле, когда производится оптом. Это не повод не двигаться вперед”.
На конференции ходили слухи, что в Китае уже проводятся какие-то эксперименты по редактированию генома нежизнеспособных эмбрионов. Такая технология, в отличие от технологии производства ядерного оружия, могла легко распространяться и использоваться не только ответственными исследователями, но и беспринципными врачами и биохакерами. “Есть ли у нас возможность загнать джинна обратно в бутылку?” – спросил один из присутствующих.
Участники конференции согласились считать благим делом применение инструментов на базе CRISPR для внесения в геном ненаследуемых изменений. Так можно было разработать полезные лекарственные препараты и способы лечения болезней. Ученые пришли к выводу, что им стоит наложить некоторые ограничения на редактирование зародышевой линии, чтобы не вызвать возмущения общественности. “Необходимо тактически обезопасить себя, не торопя события с редактированием зародышевой линии, чтобы мы могли продолжать работу над редактированием соматических клеток”, – сказал один из участников конференции.
В конце концов они решили призвать временно приостановить редактирование зародышевой линии человека – по крайней мере до тех пор, пока не будут лучше изучены вопросы безопасности и социальные аспекты применения этой технологии. “Мы хотели, чтобы научное сообщество нажало на паузу, пока социальные, этические и философские последствия редактирования зародышевой линии не будут рассмотрены должным образом, желательно на международном уровне”, – говорит Даудна.
Составив черновик доклада по итогам конференции, Даудна распространила его среди участников. В марте, после внесения предложенных ими правок, она отправила доклад в журнал Science. Он вышел под заголовком “Рациональный путь вперед для генной инженерии и редактирования зародышевой линии” [334]. Хотя главным его автором была Даудна, первыми были указаны имена Балтимора и Берга. Алфавитный порядок перечисления позволил пионерам Асиломара оказаться в авангарде.
В докладе давалось четкое определение “редактирования зародышевой линии” и пояснялось, почему пересечение этой черты было бы важным шагом как с этической, так и с научной точки зрения. “Теперь появилась возможность осуществлять редактирование генома в оплодотворенных яйцеклетках животных, или эмбрионах, тем самым меняя генетический профиль каждой дифференцированной клетки в организме, а следовательно, обеспечивая передачу изменений потомству организма, – написали ученые. – Возможность редактирования зародышевой линии человека долгое время волновала и будоражила общественность, особенно в свете опасений ступить на скользкую дорожку и перейти от лечения болезней к использованию технологии в не столь благородных и даже возмутительных целях”.
Как и надеялась Даудна, статья в журнале привлекла внимание всей страны. На первой полосе газеты The New York Times вышла статья Николаса Уэйда с фотографией Даудны, сидящей за столом в своем кабинете в Беркли. Заголовок гласил: “Ученые призывают запретить один из методов редактирования генома человека” [335]. Однако этот заголовок был неточен. Аналогичная ошибка содержалась в большинстве новостных сообщений о конференции в Напе. В отличие от некоторых других ученых в то время [336], участники конференции намеренно не призывали к запрету или мораторию, который впоследствии было бы сложно снять. Они хотели сохранить возможность редактирования зародышевой линии при условии безопасности процедуры и наличия медицинских показаний
