— Высота семь тысяч, — отвлек Королева голос Васильченко. — Даю площадку.
Самолет шел курсом на восток. Через остекленную носовую часть кабины пилоту было видно, как бублик антенны радиополукомпаса подплывает к очертаниям берега Волги. Если тут запустить РД-1, с завода будет хорошо видно.
Поэтому Васильченко и скомандовал:
— Пуск!
Королев привычно включил муфту привода насосов, зажигание и открыл вентили.
Мощный взрыв потряс машину Королев увидел, будто в рапидной киносъемке, как, кувыркаясь, в бездну улетали обломки ракетного мотора и куски обшивки. Из хвоста, там, где недавно был мотор, клубами вырывались пары азотной кислоты прозрачным желтым (лисьим) хвостом тянулись за самолетом.
Пары азотки подсасывались потоками воздуха по фюзеляжу в кабину и кисловато пахли, раздирая гортань.
От рулей высоты целыми остались только части, прилегающие к килям, все остальное было изуродовано, рваные края металла торчали самым немыслимым образом.
Самолет раскачивался с крыла на крыло, будто раздумывая, в какой штопор сорваться — правый или левый. Но летел!
— Как, Серега, жив? Что там произошло?
Королев нажал кнопку самолетного переговорного устройства.
— При запуске взорвалась камера сгорания, взрывом повреждены хвостовая часть фюзеляжа и рули высоты, — покашливая от разъедавшей горло азотки, сообщил пилоту Королев.
Тогда понятно, почему самолет потащило вверх. При срабатывании мотора — на кабрирование, да руль высоты разорвало так, что он тоже срабатывает на кабрирование. Чувствовалось, что Васильченко тяжело дышит.
— Я штурвал, слышь, от себя до приборной доски сдвинул, а он все вверх лезет.
— А ты попробуй потихоньку убирать обороты, но так чтоб не свалиться, может так, на грани срыва и дотянем?
Моторы заработали приглушеннее.
— Вроде бы получше стало, но скорость на пределе минимума, — сказал Васильченко. — Ладно, потопаем домой потихоньку.
Покалеченный самолет, отмечая свой путь бурым клубящимся шлейфом, издали заходил на посадку.
Внизу промелькнула линия берега Волги, железнодорожная ветка, справа, уже выше крыльев, колокольня церквушки.
— Эх, штурвальчика бы мне еще! — мечтательно воскликнул Васильченко и в тот же момент самолет с силой ударился о взлетную полосу, и «замочив козла», покатился по ней.
— С благополучным прибытием, вас, Сергей Павлович, на грешную землю!
— Взаимно.
Васильченко осмотрел хвостовую часть «пешки» и, постучав сапогом по колесу, убежденно сказал:
— Не поленился бы смотаться за своим шлемом, ничего такого и не было бы.
Рассмотрев записи параметров, сделанные в этом полете, Глушко принял радикальное решение — ввел зажигание самовоспламеняющимися при контакте друг с другом компонентами топлива. Ракетный мотор получил индекс РД-1 ХЗ (химическое зажигание)[5].
— Вот известная фотография самолета Як-3, — Севрук держит снимок, на котором изображен истребитель в легком левом вираже.
Летчик, управляющий этим самолетом, смотрит в объектив камеры, сделавшей этот кадр.
— Здесь самолетом управляет замечательный летчик-испытатель Виктор Расторгуев, — рассказывает автору Доминик Доминикович.
А через некоторое время, в солнечный летний день 1946 года, проводилась очередная репетиция воздушного парада в Тушине.
Тогда, при Сталине, авиация была гордостью народа, а летчики — народными любимцами.
Да и все работавшие в авиации гордились своей сопричастностью к ней.
В тот день мы работали на Центральном аэродроме имени Фрунзе, знаете, там, где теперь аэровокзал, между станциями метро «Динамо» и «Аэропорт».
Этот аэродром видел немецкого министра иностранных дел Риббентропа, английского премьера Черчилля, американского посла Гарримана и многих других высокопоставленных людей, на этом аэродроме погиб Валерий Чкалов. Он заходил на посадку со стороны стадиона «Динамо».
И когда в десять утра 16 августа началась репетиция, мы забрались на крышу одного из ангаров, откуда в те времена было довольно-таки хорошо видно в сторону Тушино.
По традиции, после показа серийной техники, одиночного и группового высшего пилотажа, намечался пролет новой авиационной техники.
Как только небо очистилось от круговерти самолетов, вдали, со стороны Красногорска, показался одиночный самолет, внешне ничем не отличавшийся от привычных истребителей с поршневыми моторами. Но мы знали — это Як-3, оборудованный ракетным мотором, и его пилотирует Расторгуев. Он летел на небольшой высоте. Видать, над аэродромом он включил ракетный мотор, самолет резко прибавил скорости и стал вертикально набирать высоту, потом там, наверху, уже еле видимый, он неожиданно перешел в пикирование и так и не смог из него выйти до самой земли.
Взрыв произошел в том месте, которое тогда называлось «военным городком», это в треугольнике институт Гамалеи, институт Курчатова и река Москва.
Мы прыгнули в «виллис» и помчались туда. Оказалось, что самолет упал между двухэтажных бараков на чей-то огород. От взрыва образовалась воронка метра полтора глубиной и метров десять в диаметре. Повсюду лежали разбросанные взрывом обломки машины, иногда среди них попадались куски мяса с прилипшей к ним влажной землей.
Взрывной волной в домах были выбиты окна и ветер развевал шторы, будто разноцветные флаги.
Из какого-то окна доносился истошный женский крик:
— Наконец-то! Хоть один из вас долетался!
— Что это было? — грустно промолвил Севрук. — Отказ ракетного мотора или очередной вопрос, так веско поставленный аэродинамикой? Мы ведь подошли к околозвуковым скоростям. Но вы-то понимаете — самолет летит с околозвуковой скоростью, а отдельные его элементы обтекаются воздухом уже со звуковой и даже сверхзвуковой.
Было очевидно, что Виктор сознательно не покинул самолет, падавший на город, он до последнего момента уводил его на тот огород с картошкой…
А развитие авиации пошло по другому пути — по пути применения воздушно-реактивных двигателей.
(По свидетельству Юрия Александровича Победоносцева — участника создания гвардейских миномётов «Катюша»)
Маленький самолетик У-2 — биплан, окрашенный в зеленый цвет, не торопясь пробирался между высоких пологих сопок держа курс из Читы на юг, через границу с Монголией к населенному пункту под названием Тамцаг-Булак.
Негромкий стрекочущий звук, с которым летел самолет, свидетельствовал о том, что незначительных лошадиных сил его мотора хватает только на то, чтобы со скоростью 110 километров в час везти двух человек, пулемет и дополнительный бензобак.
